– Чтобы верёвка обрывалась. Бывает другое. На разбеге бедолага этот по льду, как мешок с этим самым, волочится. Хорошо, если лёд гладкий, а бывает, что как наждак. Иных уже в воздухе в самолёт втягивают.
Наливают ему стакан спирта, и потом он часа два в себя приходит. В общем, акробатика, а не полёты. За один такой полёт не больше пяти посадок разрешалось делать. Но и платили за каждую посадку по высшей категории сложности. Сложней не бывает.
– Ну, ещё бы! И на земле с подбором не просто садиться на незнакомой местности, а тут на лёд, да ещё на тяжёлой машине, – уважительно произнёс Ерёмкин. – А мне вот в таких полётах ни разу не приходилось участвовать.
– Уж там бы не поспал, как на наших перелётах, – заржал Белоглазов.
– А ты не смейся, – обиделся бортмеханик, – я своё дело делаю. Вон и командир подтвердит.
– Конечно, делаешь, – не унимался штурман, – за восемь часов полёта два раза за рычаг шасси дёрнуть – вот и вся работа.
– А на земле самолёты ты за меня обслуживаешь, умник? Да если б не я – не пил бы ты сейчас тут спирт, а сидел бы в своём кресле томился.
– Вот, вот, – заступился за механика Жуков. – Ты, навигатор, кочегара не трогай, он нам на земле больше нужен.
Шёл шестой час полёта на автопилоте. Полёт был абсолютно спокоен. Кандыба мало прислушивался, как и всегда, к трепотне экипажа и задумчиво смотрел в иллюминатор. Отсюда, из салона самолёта, арктический пейзаж воспринимался как-то иначе, чем из кабины, под другим ракурсом что ли. Он обратил внимание, что когда летели на СП, под самолётом в этом примерно месте были громадные разводья на десятки километров, а сейчас же почти сплошной лёд.
Он подумал, что не может его быть так много в это время года в этих широтах. Лететь оставалось часа два с половиной, значит должна быть уже чистая вода. Кандыба поискал глазами солнце, увы, его не было видно. Перенёс взгляд вперёд по курсу. Там, впереди, были сплошные льды, кое-где с признаками торошения. А это уже…
Смутное, ещё не осознанное беспокойство овладело им. Откуда взялись в этом месте такие льды? Они бывают с приближением к полюсу, но самолёт-то летит в обратном направлении. Должна уже быть чистая вода. А вместо этого…
– Штурман, – обратился он к безмятежно смеющемуся Белоглазову, – посмотри-ка за борт, ничего там странным тебе не кажется?