Однако больше всего мне нравилось – и больше всего запомнилось – то, каким образом моя семья проводила праздничные дни. По дому разносились песни с альбома Джонни Мэтиса «Счастливого Рождества» (отец включал проигрыватель раз в год исключительно с этой целью), а на День благодарения бывало по три варианта начинки для индейки (хотя я терпеть не мог все три). Имелись у нас и ритуалы, не связанные с праздниками. Например, мы десятками лет занимали одни и те же места за столом (я всегда сидел напротив мамы, между отцом и одной из сестер). Попытка поменяться местами неизменно приводила к скандалу. Когда кто-то из пятерых детей окончательно доставал маму, она заставляла нас успокоиться, считая до трех: «Раз, два, три…» – и в этот момент кто-нибудь подхватывал и пел песню Лайонела Ричи «Трижды женщина». В те годы ее это ужасно злило, но много лет спустя именно под эту песню мама танцевала с моим братом на его свадьбе. Теперь, когда ее уже нет рядом, эта мелодия всегда мне о ней напоминает. Такие необычные действия стали важной частью жизни, а со временем и вовсе превратились в ритуалы, которые отличали мою семью от других. С этими ритуалами мы слились воедино.
Добро пожаловать в секулярный век
С высоты прожитых лет нетрудно заметить, что в моем поведении – то есть в неприятии традиционных религиозных ритуалов и нежелании посещать церковь – наряду с энтузиазмом по поводу многих светских ритуалов, в особенности характерных для моей семьи, – прослеживаются более широкие культурные тенденции, типичные для нашего, как выразился Чарлз Тейлор, «секулярного века».
В Соединенных Штатах, к примеру, на данный момент приблизительно трое из десяти взрослых скажут, что не исповедуют никакую религию, тогда как в 1990-х почти 90 % жителей страны причисляли себя к христианам, и по некоторым оценкам, к 2070 году количество нерелигиозных американцев сравняется с числом их сограждан-христиан. Опрос, проведенный в 2022 году Институтом Гэллапа, показал, что доверие американцев к таким структурам, как Верховный суд и институт религии, достигло исторического минимума. Данные показатели свидетельствуют о простой истине: двадцатый и двадцать первый века стали эпохой повсеместной утраты веры как в традиционную власть, которая некогда указывала нам, как жить, так и в социальные институты, которые некогда заставляли нас следовать этим указаниям.