Олег резко осекается. Закрывает рот и вцепляется пальцами в волосы над лбом.
Я немею. Кончики пальцев покалывает от желания залепить ему пощёчину, но тут всё так наэлектризовано сейчас, что я боюсь взрыва.
Медленно дышу, пропуская воздух через плотно сжатые зубы.
– Ась, прости. Я не думаю так реально…
– Думаешь. Ты думаешь.
– Ну если и так? – говорит он тихо, примирительно и подходит ко мне совсем близко. Пытается обнять за талию. – Ну это ж правда, Ась? Ну не моя Кира, что теперь? Имею право не принимать. Не любить. Но это же ничего не значит, а?
Отталкиваю его и выхожу из кухни.
– Пошёл ты, Олег!
– А в чём я не прав?! – летит мне вслед его искренний вопрос.
Ася.
В понедельник беру Киру с собой.
Ссора, произошедшая с Олегом накануне, затухла, но липкий и неприятный осадок остался. Мне не хочется оставлять Кирюху с ним теперь.
Выродок…
Да как можно вообще такое сказать о ребёнке?! О ребёнке, который таскает тебе из садика рисунки и поделки из пластилина в наивном желании завоевать расположение и хоть капельку нежности?!
Она же совсем малышка! Она не виновата в том, что её родной папа сделал всё от него зависящее, чтобы вынудить нас уйти.
Пока я веду урок, Кирюха сидит рядом: рисует, рассматривает книжки и копается в ящиках моего стола, извлекая из них степлер, тетради учеников и всякие мелочи вроде разноцветных скрепок. Перебирает их, раскладывая по цветам на листе бумаги.
Полностью сосредоточиться на работе не выходит, потому что одним глазом я приглядываю за дочкой, вторым – за детьми.
Дети имеют странное свойство забирать энергию и тут же заполнять опустевшее место чем-то иным, светлым, задорным, незамутненным печалями взрослых. Но сегодня уже первые сорок минут урока выжимают из меня все соки.
Звенит звонок. Ребятишки, как обычно, подскакивают с мест, а я, перекрикивая гомон и шум, напоминаю им о сочинении, которое нужно принести к концу этой недели.
Класс уходит, оставляя меня с Кирой в тишине. Готовлюсь к следующему уроку – стираю мел с доски, достаю другой учебник и сверяюсь с планом.
Кира мне помогает – мочит тряпку в маленьком ведёрке, хотя больше устраивает болото вокруг себя, конечно.
На столе настойчиво вибрирует телефон.
Директор.
У меня в груди нервно ёкает, потому что названивать по пустякам он не стал бы, а значит, либо учудили что-то мои ученики, либо их родители, которые в последнее время как с ума посходили и шатаются сюда толпами. Свои права они сейчас хорошо знают, а вот об обязанностях часто забывают.