Нам с Петром было указано на избу неподалеку от места сбора. В ней проживала одинокая старушка. Встретила она нас приветливо, рассказывала, что недавно квартировала у нее заезжая пара механизаторов, молодые муж с женой…
– Вроде как ремонтом в колхозной мастерской занимались, а теперь вот вы, все мне не так одиноко, все повеселее. Заходите, селитесь.
Петра она определила на диван. Мне же досталась кровать с еще не застиранными пятнами на простыне от совместных ночевок гостевавшей до нас молодой пары. Видеть это было неприятно, укладываться в такую постель противно, но попросить у хозяйки чистое белье я постеснялся. Сдернул простыню, встряхнул ее, перевернул, застелил другой стороной и этим успокоился, смирился с тем, что досталось.
Поутру бабуля заботливо покормила нас пшенной кашей.
– В обед, – подсказала она, – в колхозной столовой вас попотчуют. Все свое, свежее. Девки наши внимательные, аккуратные, старательные. Голодными не оставят. Вкусно готовят. Вот увидите.
К началу работ к нам, собравшимся на краю картофельного поля, подкатил колхозный трактор «Беларусь» с заезженной, громыхающей расхристанными бортами тележкой, подвез нехитрый рабочий инвентарь: холщевые мешки да железные ведра.
Весь рабочий день мы копошились в поле, на распаханных картофельных бороздах. С Петром мы почему-то разошлись, с Аркадием Резеповым, поселившимся в соседней избе, тоже. Я оказался в одной борозде с Аркашкой Пеккером, маленьким шустрым первокурсником. По ходу дела познакомились. Работником он оказался так себе, нагибаться за клубнями ему было лень, и потому он полз по борозде на коленях. Оттаскивать наполненные ведра и высыпать их в тракторную тележку он тоже отказывался, ссылаясь на то, что борта тележки очень высокие и он до них не дотягивается. Эта забота досталась мне, но я не был на него за то в обиде. Он оказался весьма болтливым, балагуром, и мне с ним было не скучно, все над кем-то или над чем-то «прикалывался»:
– Саня, – то пытливо всматриваясь вдаль, то игриво тыкаясь лбом мне в плечо, пищал он томным голосом, – скажи мне, дружище, что там? Конец борозды или горизонт?
Мне его шутки казались забавными, и я старался подыграть:
– Горизонт, Аркаша, успокойся. Это горизонт.
– Ну слава богу, – облегченно вздыхал он, – это же лучше, чем ничего?! Правда?!