…В одном теперь Горицкий не сомневался – у его сына действительно отменный вкус. Девчонка была хороша. Хороша чертовски. Ни вульгарности, ни излишней слащавости. Воплощенный идеал славянской красоты- высокие скулы, открытое чистое лицо, в меру припухшие губы, короткий прямой носик, роскошные "соболиные" брови и, конечно, большие, миндалевидной формы, темно-синие, оттененнные густыми ресницами, глаза… нет, очи.
Плюс коса. Натуральная темная коса до пояса. Прямо-таки сказочная.
Рост Настеньки Горицкий на глаз определил как метр семьдесят пять (плюс-минус сантиметр). И сложена она была идеально – тонкая, но не производящая впечатление худой, длинноногая, с выраженной осиной талией и вполне отчетливой (при хрупкой в целом фигурке) грудью.
"Не хватает разве что сарафана и сафьяновых башмачков", – иронично подумал банкир: на Насте были потертые светло-синие джинсы, бледно-лилового цвета футболка и спортивные тапочки.
Демократичный наряд и прямой, дерзкий взгляд темных глаз – вот то, что отличало ее от томного, банального типажа очередной "мисски".
Да еще голос. Хорошо поставленный, чуть глуховатый голос девушки, воспитывавшейся в профессорской семье.
– Добрый вечер. По-видимому, вы и есть господин Горицкий? Отец Георгия?
Два слова в этой фразе неприятно кольнули банкира. Пафосное имя Георгий (а не Егор, как он привык называть сына), и обращение господин, в котором отчетливо слышались издевательские нотки.
"Она же еще девчонка, – досадливо одернул себя Горицкий,– Подросток, фактически. С неизжитым подростковым бунтарством, только и всего."
Поэтому в ответ на пытливый взгляд Настасьи постарался ответить улыбкой максимально приветливой.
– Да. Станислав Георгиевич Горицкий. Отец Егора.
Она (похоже, не без некоторого колебани) сделала шаг вперед и подала ему узкую ладошку.
– Очень приятно. Анастасия.
Горицкий легонько сжал тонкие пальцы. Указал на Лебедева.
– А это начальник моей охраны, да и просто помощник. Александр Сергеевич.
– Как Пушкин? – в ее глазах опять мелькнули смешинки. Тем не менее, руку она Лебедеву протянула.
По обычно невозмутимому лицу бывшего гебиста скользнула ответная улыбка: определенно дочь профессора вызвала у него симпатию.
Сам же Горицкий ощущал нарастающую неловкость, вызванную, в первую очередь, присутствием Воронцова, а во-вторых, тем, что подобные Настасье девушки (или молодые женщины) всегда вызывали у опытного финансового воротилы некоторую