– Что ж, ожидаемо! На крыльце нас встречает это моя любимая двоюродная тетка – Екатерина Ивановна и её давняя подруга – Роза Павловна, я выдам им заготовленную наметку истории, – прошептал я едва слышно, делая вид, что помогаю Дарье обойти глубокую лужу возле первой ступени крыльца.
– Мне остается лишь произнести полагающиеся ситуации вежливые фразы и мило улыбаться, – иронично отозвалась она, немного приподнимая подол платья, чтобы он не вымок, безропотно позволяя мне вести ее вперед.
До крыльца оставалось всего пара шагов, но тут до меня со стороны подъездной аллеи донесся громкий стук копыт и шум приближающегося экипажа. От ворот к дому катила коляска старого Петра Силантьевича, бессменного возничего, работавшего у станции. Лошади резво перебирали копытами, вокруг разлетались облака мелких водяных брызг. Экипаж лихо остановился неподалеку от нашей кареты. Петр Силантьевич вежливо поприветствовал дам, стоявших на ступенях крыльца, приподняв древнюю шляпу, улыбаясь в густые усы. За прошедшие десятилетия он и его повозка ничуть не изменились, словно став обязательной и неизменной частью местного привокзального пейзажа. Старый возничий обладал ещё одной отличительная чертой, которую я весьма ценил – равнодушие к личной жизни своих седоков. Что сейчас нам было весьма кстати, мы ведь не появлялись у вокзала, и мои гости не сходили с поезда. Хотя это была не ахти какая тайна. Дарья и Марк напряжённо застыли, я едва слышно прошептал:
– Все в порядке, он не из болтливых.
– Дмитрий Иванович, день добрый, давненько вы к нам не заезжали. Мое почтение, – поклон и взгляд в сторону Марка и Дарьи.
– И вам доброго дня, Петр Силантьевич!
Из экипажа выбрались управляющий отцовской фабрикой Еникей Тиниевич и его дочь Вера Еникеевна. Выглядели они уставшими и запыленными, Вера старательно не смотрела в нашу сторону, вперив взгляд в землю, держалась за спиной отца. Я искренне удивился, девушка всегда была веселой и порывистой, подобное замкнутое поведение ей было совершенно не свойственно. Петр Силантьевич покосился на вход в дом, грозно свел брови, подхватил вожжи, пришпорил лошадок, экипаж споро понесся к воротам. Взглянув в ту же сторону, понимающе ухмыльнулся, нам на встречу соизволили выйти Марфа Михайловна с мужем. Станционный возница не переносил сестру отца на дух, впрочем, не он один.