– Я знаю. И я справлюсь.
Говер сжимает мои плечи и кивает.
– Удачи!
Мы расстаемся около самого входа на станцию. В пригороде они совсем простые – обычная серая плитка с красными табличками названий, но чем ближе к центру города, чем фешенебельнее районы, тем красивее и дороже станции. Я выхожу на одной из самых красивых – Мунлайт. Выход из метро располагается прямо в парке, где стоит старый фонтан. От него-то и расходятся три улицы. Мне нужно на третью, что тянется вдоль набережной. Я иду минут двадцать, когда оказываюсь около входа в пятиэтажный дом с мансардой. Раньше в этом доме у нашей семьи была квартира, в которую я планировала переехать в тот последний год учебы, чтобы провести только с собой временно подаренную Треем свободу. Наслаждаться утром на балконе, гулять, ходить на кулинарные курсы. Пожить беззаботной жизнью.
Я на секунду прикрываю глаза, чтобы собраться и отпустить свои мечты. Теперь они у меня совершенно другие.
Внутри меня встречает дворецкий, уточняет, куда я направляюсь, связывается с нужным мне пентхаусом и называет мое имя. Полное имя. Только с ним меня пропустят.
– Мисс Дей, следуйте за нашим охранником, – вежливо обращается ко мне дворецкий.
– Конечно, спасибо, – киваю в ответ.
Мужчина в черном костюме провожает меня на нужный этаж и оставляет в пустом холле. Я делаю вдох-выдох и уже собираюсь позвонить в дверь, как она распахивается и в проеме появляется мощная фигура с татуировками. Зерд почти не изменился, только рисунков на руках добавилось, да виски сбрил в ноль, оставив лишь черный ирокез из волос. Из друзей Трея он самый угрюмый, нелюдимый и молчаливый.
– Что тебе нужно? – спрашивает он грубо.
– То же самое, что и вам.
Улыбка, что появляется на его лице, недобрая.
– А что так? Соскучилась?
– А если и так, – я стараюсь, чтобы голос мой не дрожал.
– Тогда сначала насоси себе наше прощение, а потом уже будем разговоры вести. Нас тут трое. Справишься?
Зерд издевается специально. Я вообще не помню, чтобы он хоть с кем-то говорил мягко. То ли натура у него такая сволочная, то ли он ненавидит омег, но все слова, что я от него когда-либо слышала, всегда язвительные или грубые.
– А ты с гневом Тревора, когда я ему расскажу, что вы на меня свои лапы наложили?
– Если он еще жив, – тише отвечает Зерд.
– Он жив, и я знаю, где он. Может, наконец-то впустишь меня?