– Мне не нравится ощущение ловушки, – поправил Оскара я. – Когда разберусь со всеми абсурдными происшествиями здесь, может быть, даже вернусь.
– Пойду, схожу кое-куда, – пробубнил Оскар, оставляя шлем на сидении мотоцикла.
– Куда тут идти?
– По делам! – бросил малец и зашел за выступающее основание скалы, которое огибало нас, словно надежные объятия.
– Если хотел отлить, так бы и сказал. Чего стесняться? – цокнул я и облокотился о примыкающую ко мне каменную опору.
«И правда… скала-то не красная совсем».
Каменная крепость казалась неприступной на первый взгляд. По бокам располагались крутые отвесные скалы, лишенные всяких подходов (кроме возможности лишь обойти их по кругу). Гладкая небольшая поверхность выступов не позволяла найти лазейку наверх. Однако едва заметная узкая тропа, устремлялась к вершине. Я задрал голову, пытаясь проследить, куда она ведет.
– Поверхность там, в большинстве своем, плоская, слегка выпуклая в центре и под наклоном. Ее очень любят за это дельтапланеристы. Сюда приезжают, как правило, ненадолго и с конкретной целью – искусственно возвыситься, почувствовать себя птицей, но потом, когда магия полета заканчивается, они уезжают, будто вовсе здесь не бывали. От этого всегда грустно, но и любопытно, какой следующий город ветров их заберет.
Я отошел подальше от девушки, которая неожиданно возникла из-за скалистого выступа, о который я облокотился.
Девушку моя компания, в безлюдной дикой местности, очевидно не смущала. А вот меня ее появление ввело в ступор.
– Давно Вы здесь? – спросил я.
– С самого рождения, – пожала плечами она. – Ну не конкретно на этом месте, разумеется, а в своем доме. Я живу за этой скалой. И всякий раз, когда дует холодный вечерний ветер, всякий раз, когда я слышу запоздалый поезд, который проносится вдоль наших окрестностей – я вспоминаю город ветров. Как же часто я его вспоминаю!
Девушка с неправильными чертами лица и глазами, посаженными на большом расстоянии друг от друга, большими, как чайные блюдца и чуть раскосыми, уставилась на меня, поджимая тонкие губы в приветливой улыбке. Она не была красавицей, но отчего-то общая картина делала ее привлекательной и даже природная пустошь гармонично подыгрывала ей.
В ее голосе слышалось волнение, которое она старательно пыталась замаскировать под игривое настроение.