– Ну и жуть, – поморщился Оскар.
– Заживление было долгим, в это время я не мог играть. За этот период в команду успели взять замену, а ребята один за другим стали забывать о моем существовании, – вздохнул я.
– Ты не пытался вернуться в игру, когда восстановился? – спросил малец.
– Нет. Я тогда был очень обижен на всех и не хотел больше пересекаться с ними. Баскетбол для меня закончился, как и желание впредь выделяться.
– Но ты ведь стал художником, – заметил мальчик. – Это тоже выделяет тебя из толпы.
– К тому времени я уже понял, что нельзя никому позволять заглушать свои желания, – кивнул я. – Причина жить ведь кроется именно в этом.
Ворона издала громкое карканье, взлетая вверх. Казалось, будто ее крыло восстановилось, и она уверенно улетела, продолжая каркать вдалеке.
– Видно она тебе благодарна, – улыбнулся мальчик, глядя в сторону птице.
– За что?
– Может ей не хватало этого, чтобы кто-то в нее поверил.
– Вечно ты со своими странными умозаключениями, малец, – рассмеялся я. – Это всего лишь птица.
– Как скажешь, – мальчик показал на крытую часть остановки, за моей спиной. – Как думаешь, что там были за объявления?
Я взглянул на неровные остатки бумаги, приклеенной к железной части остановки и слегка подрагивающей от ветерка.
– Не знаю, может продажа квартир, как это зачастую бывает.
– Никакой фантазии, – цокнул малец, – а еще творцом себя считаешь.
– Да какая разница, – сказал я и снова сел на лавочку, которая издала неприятный скрип под моим весом.
– Нет, ну правда, – не унимался Оскар. – Мне вот всегда интересно разглядывать такие объявления, пока жду автобус. Иногда там бывает что-то интересное.
– Например?
– Например, продажа раритетных кукол или скупка ювелирных изделий.
– И что в этом интересного? – скрестил руки на груди я.
– А разве тебе не любопытно, почему человек решил продать раритетную куклу, в которую могла играть его прабабушка, или какое-нибудь кольцо? За этим наверняка стоит существенная причина.
– Тебе очень скучно, пацан, – покачал головой я.
Битый час мы сидели на остановке. За это время на трассе ничего не изменилось: не проезжали машины, не приземлялись птицы. Картина перед глазами монотонно впивалась в мою память сухим перекати-поле. Я облокотился спиной о горячую железку и поковырял пальцем клочок бумаги от бывшего объявления. Тут меня заинтересовали слова мальца.