– А ты кто?
– Харрисон Партридж.
– Слушай, приятель. Я не принимаю ставки по телефону, пока не увижу сначала наличные, понимаешь?
Мистер Партридж произвел рекалькуляцию. В результате следующие полчаса были так же насыщены событиями, как и последние мгновения его великого плана. Он узнал о счетах, выяснил адрес букмекерской конторы, поспешил в свой банк и снял внушительную сумму в пятьсот долларов, скопленных на черный день; открыл собственный счет и сделал ставку на двести долларов, что вызвало лишь плохо скрытую насмешку.
Затем мистер Партридж отправился на долгую прогулку и принялся размышлять над одним вопросом.
В прочитанной им когда-то статье утверждалось, что нельзя использовать знания из будущего, чтобы разбогатеть, поскольку своим вмешательством вы измените будущее. Но он не отправлялся в будущее – он возвращался в прошлое.
И на ставки, о которых он узнавал, уже повлияло то, что он сделал.
Со своей точки зрения мистер Партридж узнавал результат собственных действий до того, как их совершил. Однако в объективном физическом временно-пространственном измерении он вполне корректно совершал эти действия, и затем появлялся результат.
Мистер Партридж остановился на тротуаре, и прогуливающаяся пара налетела на него на всей скорости. Но он почти не заметил столкновения.
В голову пришла ужасная мысль. Единственным мотивом убийства кузена Стэнли были деньги для исследований. Теперь же он осознал, что его машина, даже в своем несовершенном виде, и так могла обеспечить ему кругленькую сумму. Ему вообще не нужно было никого убивать.
– Моя дорогая Морин, – произнес Фергус за завтраком, – я открыл первую в мире успешную машину времени.
Его сестра не выказала особенного удивления.
– Хочешь томатный сок? – предложила она. – Я могу добавить в него немного табаско. Вот уж не знала, что бредовые иллюзии могут пережить похмелье.
– Но, Макушла[6], – продолжил Фергус, – ты первая из женщин на земле прослушала это объявление.
– Фергус О’Брин, безумный ученый! – Морин покачала головой. – Эта роль тебе не очень подходит, извини.
– Если бы ты слушала внимательно, а не торопилась возразить, то заметила бы, что я сказал «открыл». Не «изобрел». И это самое ужасное, что когда-либо случалось со мной на работе. Меня осенило, когда я разговаривал с Энди. Это идеальное и единственно возможное объяснение загадки. Но разве кто-нибудь мне поверит? И после этого ты удивляешься, что я перебрал прошлой ночью?