«Волосы», которые наблюдали на экране собравшиеся, и были теми проводниками, через которые поступала эта информация. В научном, и не только, мире, не утихали споры о том, можно ли таким образом читать мысли? Чисто технические аспекты проблемы комбинировались с этическим. На деле же, помимо диагностики, были достигнуты определенные успехи в ментальном управлении приборами, что сразу же было подхвачено военными, мгновенно переводившими эти достижения в категорию «совершенно секретно».
Предельная сосредоточенность всех сотрудников на своих участках ответственности, не давала им возможности рассуждать и опасаться за конечный результат. Этот вопрос мучил в большей степени Уралова и Юлию. И если Денис Петрович не мог себе позволить проявлять эмоции, то она сидела, сжав кулачки и едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
На дежурство в палате заступила следующая смена специалистов. Едва ли не основную роль здесь играл невропатолог. Все ждали очередного проявления жизненной активности пациента с замиранием сердца, и когда тот открыл глаза и тихо, но отчетливо произнес «Пить!», невольный вздох облегчения вырвался у всех присутствующих.
– Здравствуйте! С пробуждением! Добро пожаловать!
– Где я?..
– Вы в Swiss Omni Crionics, помните Дениса Петровича Уралова? Или кого-нибудь другого?
– Юля…
– Не волнуйтесь, она здесь и Вы скоро ее увидите.
– Скоро…
– Да-да, очень скоро, а пока, уж извините, нам нужно кое-что проверить.
– Проверяйте…
– Вы помните дату?
– Второе апреля две тысячи двадцать…, – пациент задумался и доктор поспешил его остановить.
– Хорошо, не нужно усилий, если трудно отвечать, не напрягайтесь!
– Спрашивайте еще!
– Как Вас зовут?
– Антон. Антон Андреевич Уткин.
– Сколько Вам лет?
– Тридцать один.
– Ладно, пока вопросов достаточно. Отдыхайте!
5
Генрих Карлович Тиссенбах без стука вошел в кабинет Уралова. Он мог себе это позволить, получив сообщение, лишенного всяческих признаков соблюдения этикета: «Зайдите ко мне, срочно!». Юрист не был штатным сотрудником Центра и пребывал в совершенно независимом статусе. Субординация на него не распространялась и вообще, он знал Дениса Петровича, как человека вежливого и воспитанного, поэтому несказанно удивился тону послания. «Не иначе, как что-то стряслось!», подумал он, переступая порог.
– Генрих Карлович, ради Бога, извините за бестактность, но я немного выбит из колеи.