Но с наступлением ночи Синди увидела, как прямо у нее на глазах меняется личность. Карлотта стала нервничать, бояться. «Она о чем-то умолчала? О чем-то большем, чем просто видения в темноте?» – гадала Синди.
Потом Джордж вернулся домой. На рубашке под мышками виднелись кольца из пота. Он замешкался, увидев Карлотту. Затем, не сказав ни слова, направился в ванную. Послышался шум труб, а затем заревел душ. Звук казался яростным.
– Он на меня злится? – прошептала Карлотта.
– Нет, Джордж всегда такой, – ответила Синди.
– Слушай, если я мешаю…
– Вовсе нет.
– Я серьезно…
– От вас нет проблем. Оставайтесь, сколько хотите.
– Но похоже, Джордж…
– Забудь о нем. Он родился нахмуренным.
Синди ухватилась за возможность. Она указала на дверь, едва заметно кивнув. Карлотта не поняла.
– Нам нужно поговорить, – сказала Синди. – Давай выйдем.
Они вышли и закрыли за собой дверь.
Синди посмотрела Карлотте в глаза.
– Ты не все мне рассказала, – начала Синди. – Что случилось?
– Я рассказала все.
Синди заметила, как уклоняется от ответа Карлотта. Что бы это ни было, оно ее пугало. Но до какой степени можно давить на своих друзей?
– Я хочу лишь одного, Карли, – сказала Синди, – чтобы ты взяла себя в руки. Ты мне веришь?
– Конечно верю.
– Но если ты не хочешь, я не смогу помочь.
– Клянусь богом, Синди. Я говорила правду.
Но глаза Карлотты скрывали темную истину, и Синди придется вытаскивать ее силой.
Синди потянула Карлотту подальше от двери. Внизу журчала вода, имитирующая гавайский водопад. По красной черепице крыш переулка позади здания пробежали две кошки, шипя и ворча. Солнце садилось, далекий оранжевый шар плыл сквозь дымку. Карлотта вздрогнула от странного и внезапного ветра.
– Ты на наркотиках? – тихо и испуганно спросила Синди.
– На наркотиках? Я? Конечно нет!
Синди посмотрела Карлотте в глаза и быстро их изучила.
– Люди принимают наркотики, а потом им мерещится всякое, – сказала Синди. – Даже если они этого не хотят.
– Бог мне свидетель, Синди. Да я пальцем к ним не притронусь.
– Франклин Моран сидел на них.
Карлотта надулась. Воспоминание об этом грубом лице с мальчишеской улыбкой всплыло у нее перед глазами. А также тошнотворно-странные ночи, за которыми следовали сладко-грустные утра…
– Но я не принимала, – тихо возразила Карлотта. – Даже в руки не брала. Именно это и встало между нами. Ну, первым, – добавила она с оттенком горечи.