В дверь робко постучали, и этот звук заставил Грегори досадливо поморщиться. Он сбил его с мысли, а их и без того сегодня удержать было непросто. Впрочем, думать о полиции было неприятно, как и о сплетнях, которые даже при самом осторожном расследовании расползутся по Лондону. Становиться посмешищем для всего города Грегори не хотелось вне зависимости от того, сбежала ли Лаура одна или с любовником.
– Войдите, – бросил он, складывая газету.
В кабинет прошмыгнула мисс Кармайкл, гувернантка Джеймса, скучная молодая женщина, вся коричневая от мысков практичных, изрядно поношенных ботинок и до аккуратно зачесанных волос. Присев в реверансе, она замерла, сложив руки на животе. Молча. Грегори не часто доводилось слышать голос гувернантки, лишь изредка, проходя мимо классной комнаты, он ловил обрывки читаемых ею уроков. И она никогда не заговаривала первой, даже если ей было что-то нужно, и тем раздражала Грегори. Он предпочитал иметь дело с людьми более решительными и чуть более прямолинейными.
– Я вас слушаю, мисс Кармайкл, – вздохнул он.
Гувернантка потеребила единственное свое украшение – дешевый шатлен с ключами и какими-то дамскими безделушками.
– Простите меня, мистер Гамильтон, – сказала она наконец. – Я не хотела.
– Что вы не хотели, мисс Кармайкл? – устало уточнил Грегори. Досада брала при мысли, что придется сейчас тянуть из нее слова клещами по одному. Хотелось выругаться, но не ровен час мисс Кармайкл, дочка викария, заслышав божбу, упадет без чувств.
– Я не хотела заходить в комнату миссис Гамильтон, – тихо отозвалась Элинор. – Но дверь была открыта. И там… Думаю, вам нужно взглянуть на это.
Грегори вскинул брови. Он не мог даже вообразить, что такого увидела в комнате Лауры гувернантка. Таракана? Сам он не мог припомнить ровным счетом ничего интересного, комната как комната. Он лично заказал мебель, светлую и изящную, которая разительно отличалась от обстановки замка, а Лаура заполнила столики, горки, секретеры и полочки множеством искрящихся безделушек. Ее всегда было легко порадовать, стоило только подарить что-нибудь яркое, блестящее и красивое, вроде фарфоровой пастушки или композиции из цветов, раковин и перьев. Со временем в комнате у Лауры скопилась целая коллекция подобного барахла (Грегори отказывался подбирать иные слова), и там, в окружении всей этой «красоты», начинала болеть голова.