– Вам же, наверное, очень тяжело.
Он обернулся и посмотрел на Беатрис, его лицо сморщилось от недоверия.
– То, что ты видела, – это я просто в шутку. Правда, Молл?
Молли обернулась на свое имя и улыбнулась Дермоту.
– А что говорит Конор? – спросил Дермот. – Он думает, что я не смогу за ней присматривать?
– Он думает, что вы устали, и беспокоится за вас. И я тоже.
– Скажи ему, что со мной все в порядке. Спасибо за уборку. Это очень помогает. – Он посмотрел на часы: – Почти четверть второго. Не стоит заставлять Фиа ждать.
Было всего пять минут второго.
– Простите, Дермот, не сердитесь. Я говорю это лишь ради вас.
– Ты сказала то, что думаешь, милая, не извиняйся. Но ты неправа.
Беатрис взяла сумку и пальто и вышла из дома. Она корила себя за то, что сперва не продумала стратегию. Раньше она умела предугадывать потребности гостей и вести их в направлении, приносящем взаимную выгоду. Уезжая от Дермота, она была благодарна, что есть школа, что ей есть куда поехать.
Ее агент считала, что Лиззи одновременно слишком молодая и слишком старая. У нее уже истек срок годности для чего-то романтического, но она была недостаточно пожилой для роли бабушки или надоедливой соседки. Не такая стройная, чтобы готовить сэндвичи для всей семьи в рекламе хлеба, но и не настолько полная, чтобы быть забавной в рекламе пива. Агент не произнесла ничего из этого вслух: наоборот, Кара была очень взволнованна и рада, что в списке ее клиентов снова появилась такая талантливая актриса, как Лиззи. Они вместе просмотрели открытые предложения в поисках чего-нибудь подходящего, и именно из-за этого унизительного упражнения Лиззи поняла, в какую глубокую пропасть неприкаянности она упала. Те ее бывшие коллеги, что могли бы протянуть руку помощи, либо переехали работать в Лондон, либо ушли из профессии, либо завели детей. Кара утверждала, что в независимом театре или студенческом кино таятся большие возможности, которые дадут ей столь необходимую узнаваемость у публики. Неоплачиваемые возможности, разумеется. Лиззи вышла из офиса агента на суровый ветер, который таскал мусор по набережной и швырял ее волосы назад и вперед. Она кинулась в кафе и чуть не расплакалась от облегчения, когда дверь за ней захлопнулась. Там играла музыка, и каждый стол украшали ярко-желтые хризантемы в стеклянных банках. Она заказала латте и кусочек морковного пирога, даже не проверив, достаточно ли у нее денег. Но, сколько бы раз она ни пересчитывала монетки, затерявшиеся на дне сумки, их не хватало и на пирог, и на автобусный билет домой, а если бы она пошла пешком, то не успела бы забрать Джимми из школы.