– Кто там?
– Ди эйч эль6. Вам посылка.
Пришлось открывать. Сначала телеграмма с того света, теперь посылка. Там что, саван? Поеживаясь от собственного черного юмора, расписалась автоматически, проверила на всякий случай адрес и имя. Все мое.
Неуверенно повертела в руках сверток в фирменной упаковке. Прошла в комнату, растолкала нагло храпящего Мусика:
– Это что?
– Это тебе, – недовольно проурчал он. – Еще раз разбудишь, в рожу вцеплюсь.
И, с чувством исполненного долга, свернулся клубочком, закрыв нос хвостом. Странный, неужели ему холодно, не зима вроде бы.
Дернула бумажную полоску, она с треском оторвалась, сверток отрылся. Я вытряхнула из него на диван что- то белое, матерчатое, слегка искрящееся. Неуверенно потянулась рукой к мерцающей ткани, от которой, казалось, исходило какое- то сияние, как вдруг заметила торчащий из под нее уголок бумажки. Решила начать с нее и осторожно вытянув, развернула.
Там стояло только два слова, написанные округлым, твердым почерком с небольшим странным наклоном влево. Так пишут по- арабски. Я знаю, потому что когда- то тоже начинала учить этот язык, правда далеко не продвинулась, зато теперь могу найти знакомые буквы в какой- нибудь иракской газете.
«ОТ МАМЫ».
И все. В сердце шевельнулось какое- то предчувствие. Неужели, может быть такое, что моя мама все- таки жива? Или она поручила кому- нибудь отправить все это мне после ее смерти, в какое- то определенное время? Не знаю. Но почему- то стало теплее, и как- то спокойнее, хотя и билась внутри жилка нетерпения и предвкушения, что- то еще меня ждет впереди?
Только я собралась развернуть белую загадочную ткань, как в дверь снова позвонили, и, чертыхаясь и мягко выражаясь, я снова пошла открывать.
5.
Над древней Москвой снова опустился ранний осенний вечер. Было тихо и ветрено, только изредка где- то рассеянно взлаивала собака, как бы ненароком вспоминая о своих обязанностях. Стало заметно холоднее. Почва просила снега, растения мерзли, начало прихватывать и корни. Но черное небо равнодушно смотрело вниз мерцающими звездами, не обращая внимания на изнемогающую от стужи землю. Снегом пока не пахло.
Ветер постепенно становился все сильнее и сильнее, начинал набирать силу, рвался на волю, пробирался по земле, а потом взмывал вверх, остужая и без того холодный воздух. Трепал ветви деревьев, и уже начинал завывать в печных трубах.