Положительным моментом ее появления было то, что я мгновенно протрезвела. Подтверждением этому послужил мой логичный вопрос:
– А Вы, простите, кто?
Она хмыкнула, уставившись на меня через стекло и машинально поправляя волосы:
– Издеваешься?
– Пока нет. А что?
Моя наглость, как ни странно, ее только развеселила. Запрокинув голову, она расхохоталась таким низким голосом, что задребезжали стекла в маленьких окошках. Так же внезапно успокоилась и стала подкрашивать губы, умудряясь при этом разговаривать:
– Вся в мамашу пошла. Та тоже за карманом в рот не полезет… Тьфу, пакость! Отвыкла я пить. Ладно, отдавай по- хорошему, а то хуже будет. Ты против меня – никто, запомни это раз и навсегда. И нечего на меня пялиться, как рак на новые ворота!
– Баран, – машинально поправила я.
– Сама ты коза, – незнакомка начинала заводиться и терять терпение. Она повернулась ко мне лицом, вынуждая и меня оторваться от спасительного стекла. Мне почему- то казалось, что до тех пор, пока я смотрю на нее через зеркало, как на Медузу Горгону, она не сможет причинить мне вреда.
Лицом к лицу – лица не увидать. Я и не увидела. Я просто моментально провалилась в бездну ее глаз, успев заметить в них свое перевернутое отражение. Я не ощущала больше себя, каждым нервом, каждой клеточкой своего тела я чувствовала ее состояние. Она была зла, она ненавидела меня всеми фибрами своей черной души, она была всемогуща, ее сущность состояла из полного всевластия, из привычки повелевать и желания подчинять. Она была совсем другая, чужая и страшная. И не смотря ни на что, она была мне родной. Я безумно ее жалела и… любила. Да, я сама была в панике. Эта странная женщина, которую я сегодня увидела первый раз в своей жизни, была мне так дорога, что я хотела обнять ее, прижать к себе и гладить по голове, успокаивая и уговаривая, как ребенка, что все будет хорошо.