И вот, когда напряжение, порожденное домыслами, вызванными информационным вакуумом, достигло критической величины, «ТВ Номалии» внезапно показало трансляцию обращения президента к народу.
«Дорогие сограждане! В этот непростой момент, когда провокационные силы, воспользовавшиеся нашими временными экономическими трудностями…». Текст, состоящий из набившей оскомину банальщины в духе «мы не виноваты», никого не обрадовал, но, по крайней мере, успокоил. Президент жив! Он есть. И пускай он бесконечно далеко от народа, к этому все уже привыкли.
Немногие осмысленно дослушали речь до конца, еще меньше уловили новизну, и уж совсем единицы ужаснулись этой новизне. В финале из уст «отца нации» прозвучал давно подзабытый лозунг: «Нет ничего превыше Номалии!». Это был извлеченный из нафталина истории девиз местных нацистов, скопированный у «старших братьев» и остававшийся под негласным запретом много десятилетий. В стране выросло не одно поколение, не знавшее ужасов творившихся носителями этих слов.
– Дожили!..– вздохнул старший Вольский, переключая телевизор с официозного ТВН, с недавних пор поменявшего логотип на TVN, на спортивный канал. Но, к своему глубокому изумлению он застал ту же картинку, что и на предыдущем.
– Папа, а чему ты удивился?
– Тому, с какой легкостью он это произнес. Тебе не понять.
– От чего же? Я не так уж плохо знаю историю и в курсе, что это значит.
– И что об этом говорят у вас в штабе?
– Если честно, мы и без этой речи заметили тенденцию. Но противопоставить пока ничего не можем. Но об этом – никому!
– Мог бы это и не говорить…
– Ну, это так, на всякий случай.
– Что это вы обсуждаете?, – вошедшая Маргарита Сергеевна удивилась непривычно серьезному выражению лиц мужа и сына.
– Кажется, к нам возвращается фашизм…
3
Джеймс Вайтекер пребывал в скверном расположении духа. Его мечты о честно заработанном отпуске разбились телефонным звонком господина посла с «предложением» явиться к нему «в гости». То, что встреча назначена в личной резиденции, означало, что предстоит очень серьезный и очень секретный разговор. И то, что отпуск накрылся, похоже, тоже. Опыт не позволял в этом усомниться. Уокер редко звонил лично, а еще реже приглашал в свои апартаменты.
И, тем не менее, мастерски сыгранный образ радушного хозяина не то, чтобы успокоил гостя или сбил его с толку, но все же несколько уменьшил напряженность.