Серый конь нетерпеливо топтал копытом густую траву, как будто хотел быстрее от всего этого двинуться в путь.
– Тпрру! Не торопись, мой друг! Ты же видишь, что здесь человек, и он нуждается в нас и, видимо, очень. Так, ведь, я говорю?
Женщина, не дождавшись ответа, тронула Макария за плечо и, легко вздохнув, промолвила:
– Да! Вот что творит жизнь теперь с молодыми людьми! Не то, что было раньше, в другие времена. Тогда не бродяжничали люди по густым лесам, а занимались чистыми делами и жили для пользы людей, – и продолжила:
– Но садись, нежданный человек, всёравно подвезём, если нам по пути. Ногами не всегда найдёшь то, что ищешь, да и найти порой невозможно. Или, уже – нашёл?
Макарий, молча, еле двигаясь, обессилено взмахнул рукой.
– Нет? Вон, уж какой, что устал видать, совсем. Весь оборванный, почти что, до самого срама. Но впереди дорога одна: закрытая обсерватория. И пути дальше нет, разве, только, назад.
– Поедешь, или как? Что, молчишь? Ух, как тебе худо совсем! Давай помогу залезть на нашу лошадиную силу.
Макарий с трудом залез на стоящую телегу и бессильно выдохнул:
– Мне всёравно куда. Куда-нибудь, и если вы не против, то я с вами.
– Я то, не против, а вот он, не знаю, – и женщина кивнула в сторону коня.
– Ну, что ж, поехали! Звать меня, Мотря! А точнее: Смотрина, Смотрина Алексеевна. Вот, так вот. Мой родитель такой нарёк и не иначе, – и она беззлобно хлёстнула кнутом серого коня, впряжённого в крепкую телегу, загруженную ящиками и мешками.
– Что, мол, когда вырасту, стану жить по звёздам. Но, теперь, вот, звёзды смотрят на меня, а я смотрю на тишину закрытой обсерватории. И одна, совсем там одна из людей, как мерцающая в тёмном небе звезда.
– Но, серячок мой ненаглядный, дружок мой верный, тяни: теперь нас больше и вес стал немножко иной. Домой тянись, не ленись, и своих не боись!
Как сквозь пелену Макарий слушал странную речь и понял, что эта Смотрина Алексеевна немного навеселе.
Трясло телегу по лесной заросшей дороге, и мимо тряслись густые берёзы, сосны и ели.
Женщина громко пела, и всё прошлое показалось Макарию, далёким и небывало лёгким. Ведь, ничего такого страшного и не произошло. Разве, что вот картины? Исчезнут и канут в чьих-то тёмных закоулках, что и вовсе их не найти? Или уничтожат, за ненадобностью. А перемены в жизни всегда необходимы: ведь без них тускнеет окружающий мир.