– Доброе утро, мистрис Баллард! – приветствует он меня, сидя на своем табурете у кассы.
– И вам того же!
Я подхожу к прилавку. В магазине только мы вдвоем; он сидит на деревянном табурете и играет сам с собой в шахматы, поворачивая к себе доску то черными, то белыми. Мне всегда казалось, что, если хочешь обыграть сам себя, лучше подойдут шашки, но Коулман предпочитает игру королей.
Взяв белую ладью черным слоном, он отрывается от доски. Зрачок его единственного глаза в последние годы затянулся молочной пеленой – когда-то нежно-голубой цвет превратился в мутно-серый. Но это не настолько пугающе выглядит, как запавший провал на месте второго. Повязку носить Коулман отказывается.
– Ты сегодня рано. Что тебя привело в Крюк? – спрашивает он.
– Рождение и смерть, помимо прочего.
Коулман улыбается. Улыбка на изуродованном лице должна бы казаться гротескной, а выглядит обаятельной.
– Ночью ду́ши, как корабли, проплывают друг мимо друга, так? Кто пришел и кто ушел?
– У Чарльза и Бетси Кларк очередная дочка, – говорю я, улыбаясь в ответ на его приподнятую бровь, потом добавляю: – И кто-то убил Джошуа Бёрджеса.
– А, так вот кого нашли в реке.
– А ты откуда знаешь?
– Уже полгорода в курсе.
– Всего половина?
– Остальные еще спят.
Вот почему я зашла к Сэмюэлу Коулману прежде, чем ехать домой. Он знает обо всем, что творится в Крюке. В городе его называют доктор Коулман, хотя никто и нигде не видел, чтоб он занимался медициной. Да вряд ли кто и доверит ему себя лечить – у него всего один глаз и шесть пальцев, два на левой руке и четыре на правой. Есть разные мнения насчет того, как он их потерял, от логичных (ранение на войне) до смешных (пытки в плену у пиратов). Коулман же позволяет жителям Крюка думать, что они хотят, и не пытается ни подтверждать, ни опровергать их домыслы. Когда он вообще решает поговорить, то обычно ворчит на французов – мол, с какой стати они заявляют, что их литература лучше английской. В чем бы ни состояла его обида на французов, он ни с кем ею не делится. Я же ценю его за умение слушать.
– А что-нибудь говорят о том, кто это сделал?
– Думаю, причины есть у нескольких мужчин. На ум сразу приходит Айзек Фостер. И Джозеф Норт, конечно. Есть еще десятки людей, которые его не любят. Конкретных имен я не слышал, если тебя это интересует. – Он подмигивает мне. – Лавка меньше часа как открылась, дай мне время.