. «Из вышеизложенного можно сделать вывод, что Пикассо разделяет идеи своего соотечественника анархиста Манача. Следовательно, его тоже можно считать анархистом»
[43].
И неважно, что никто из информаторов Рукье никогда не видел художника ни на одном из анархистских собраний! Единственное, что Пикассо сделал «предосудительного», – это вместе со многими другими подписал петицию об амнистии испанских дезертиров в декабре 1900 года. Он никогда не брался за оружие и благодаря деньгам своего дяди Сальвадора освободился от военной службы. Так, может быть, именно пацифистские взгляды Пикассо привлекли к нему внимание французских властей? Пикассо сочли неблагонадежным и к тому же обвинили в отсутствии патриотизма.
Сегодня шестьдесят четыре картины, написанные девятнадцатилетним Пикассо для первой выставки в парижской галерее, считаются бесспорными шедеврами и продаются за баснословные суммы. Однако в 1901 году все они были использованы в качестве улик против него, виновного лишь в том, что он хотел работать в Париже и пользовался поддержкой проживавших на Монмартре каталонцев. «На протяжении последних двух столетий, изучая французское чиновничество, – писал социолог Жерар Нуарьель, – мы постоянно сталкиваемся с этим навязчивым страхом перед “чужеродными группами”, которые могут преследовать политические цели»[44]. Этот страх десятилетиями подталкивал французские власти к тому, чтобы проводить политику, направленную на преследование беженцев, и с фанатичной подозрительностью относиться к каждому их шагу. И по этой же причине покровительство каталонской диаспоры, которая пригласила Пикассо на Монмартр, где «мир удовольствий встречался с миром анархии»[45], очень быстро превратилось для художника в проклятие, от которого он не мог отделаться на протяжении более сорока лет.
Столкнувшись с этим безумием, один яркий политик – депутат Монмартра Кловис Гюг, в течение многих лет изучавший движение анархистов, – попытался донести свою позицию до министра внутренних дел в правительстве Казимира-Перье Давида Рейналя[46]. «Наша бессмертная революция защищала свободу личности! – писал Кловис Гюг. – Но, похоже, правительство напрочь об этом забыло. Оправдывая все тем, что в партии анархистов встречаются люди заблудившиеся, готовые совершить любую подлость, вы решили подавлять всех подряд – не только тех, кто поддерживает насилие на практике, но и тех, кто интересуется анархизмом лишь как учением. Из-за того, что один бедняга, не нашедший места ни в своей семье, ни в обществе, так сильно страдал от собственной униженности, что забыл о ценности жизни других людей, вы обыскиваете дома более двух тысяч ни в чем не повинных граждан, которые не имели никакого отношения к терроризму и взрыву бомбы Вайяна