Ну, ничего, нам не привыкать. У нас здесь ведь всё просто: как только захочется найти крайнего, сразу смотри в зеркало, там он, подлец, и прячется. Как в избе холоду не быть, если в середине ноября три дня кряду печка не топилась? Давно пора на зимний режим отопления перестроиться, а я всё по-летнему живу. Лень-матушку всё слушаю: завтра начнёшь по-другому жить, завтра, подожди ещё чуток… Хватит!
Я стремительно выскочил из-под ватного укрытия, и в десять секунд натянул на дрожащее тело спортивный костюм. Легкая ткань, конечно, дрожи не уняла, но придала некоторые устремления к дальнейшим действиям. Во-первых, надо вскипятить чайник, а во-вторых, затопить печь, но оказалось – оба эти действия исполнить не так-то и просто. В чайнике не было воды, а в печи дров. Всё, чего у меня сейчас не было, вообще-то, имелось, но на улице, а там еще холоднее, чем в избе. Здесь уж ни к какой бабке не ходи. Закон природы. Не май месяц…
Я передернул плечами, стараясь унять разгулявшуюся по телу дрожь, и решительно взялся за стальную ручку входной двери. Прикосновение к холодному металлу мигом пригасило мою едва народившуюся решительность, словно низкие цены на нефть веру в светлое будущее. Сперва пригасило, а потом разбило в пух с прахом, опутав ещё и паутиной страха за здоровье организма. Мне болеть никак нельзя, у меня через два дня отпуск начинается. Я перестал сражаться с дрожью и, отчаянно стуча зубами, отпрянул, на всякий случай, прочь от дверного проема. Подальше. На улицу идти как-то сразу расхотелось. Дрожь, почуяв победу, затрясла меня ещё крепче. У, подлая… Надо что-то делать, и тут я вспомнил о пудовой гире, полгода пылившейся без дела под моей кроватью. Вот оно спасение: вдарю по дрожи подлой богатырской забавой!
Вытащив спортивный снаряд, стряхнув дрожащей рукой паутину, я двадцать раз кряду взметнул его к потолку. Дрожь унялась, и холод чуть отступил. Я закрепил успех ещё двадцатью подъемами, собрал потрепанные остатки воли в кулак и шагнул за порог.
Скоро в печи затеплился хилый огонек, в чайнике зашумела неохотно превращающаяся в кипяток вода. Огонь в печи скоро окреп, одарив моё лицо первой и пока ещё легкой волной тепла. Жизнь стала налаживаться. Я умылся ледяной водой и сразу же решил пойти еще дальше: достал сковороду, положил около неё четыре яйца, затем включил электроплитку. Каких-то десять минут, и аппетитный завтрак прогонит последние отголоски моего мрачного пробуждения. Настроение рвануло вверх, как реактивный ракетоносец на учениях, но враг не дремал. Щелкнул он в моих, так называемых электрических пробках, и мигом отрубил меня от единой электрической сети. Нагло так отрубил, без предупреждения, не за долги, а из-за доверчивости и забывчивости моей. Забыл я, что нельзя мой чайник в паре ни с одним электрическим прибором включать. Чревато это стало как раз с той недели. С той самой, когда зашел ко мне побывать одноклассник Валера Мутные Глаза.