Бабушка схватила Галину за руку и потащила к калитке.
– Чего ты меня тащишь? – кричала обиженная Галя. – Сама говорила, что если они в этом году замуж не выйдут хоть за черта с рогами, то перезреют и взбесятся!
– Гуляй! – бабушка вытолкала Галю на улицу и захлопнула калитку.
На заборе соседнего дома сидел большеголовый мальчуган с бесцветными глазами и выгоревшими за лето до хлорной белизны волосами.
– Турнули? – радостно спросил он. – Женишку мешаешь?
– Ничего не турнули! – заносчиво ответила Галя. – Я гулять вышла.
– А-а-а… – равнодушно ответил Ипат.
– Ипат, давай играть, – предложила Галя.
– Во что? – недоверчиво спросил Ипат.
– Давай играть, будто я принцесса, а ты простой деревенский мальчик, – предложила Галина.
– И чего я делать буду? – оттопырил нижнюю губу недоверчивый Ипат.
– Ты будешь мне прислуживать, исполнять все мои желания, даже самые ужасные! – предложила Галя.
– Не-а, – после недолгого раздумья отказался Ипат, – не буду я тебе прислуживать.
– Ну и дурак! – расстроилась Галина. – Вот приедет за мной моя мама, привезет мне конфет, ландринок[1], новые ботиночки, я ничего тебе не дам!
– Не приедет твоя мамка! – злорадно поведал с забора Ипат. – Ты брошенка, тебя мамка бросила!
– Приедет! – закричала Галя.
– Не приедет! Не приедет! Не приедет! – кричал в ответ злой Ипат. – Твоя мамка в Москве за бублики голой скачет! Не приедет! Не приедет!
Галя подняла с земли увесистый камень и бросила его в обидчика, но камень был слишком тяжел для ее слабой ручки и до забора не долетел. Потому Ипат продолжал безнаказанно кричать:
– Не приедет! Не приедет!
Когда Галя, осторожно проскользнув в калитку, вернулась в свой сад, Кузьмы Петровича уже не было.
Заплаканная тетя Наташа схватила ее за ухо и потащила к дому мимо полулежащей в гамаке Нади с мокрым полотенцем на лбу.
Бабушка, наливавшая пустырник из пузатого флакона в чайную ложку, побежала вслед за своей дочерью, тащившей плачущую Галю.
– Не трогай дитя! – кричала она. – Дитя не виновато!
– Последний столующийся ушел! – шипела тетя Наташа, отвешивая племяннице подзатыльники. – Все из-за языка твоего поганого! На что жить будем, засранка? На что, я тебя спрашиваю?
Тетя Надя громко застонала, и бабушка была вынуждена вернуться к ней.
– Ухи не крути! – попросила она. – Хрящик повредишь. Лучше за волосы дери!