– Быстрее грузитесь, товарищи! – поторапливали нас водители. – Не ровен час, снова прилетят…
Медленно ложились под колеса километры ухабистой лесной дороги. Казалось, никогда не будет ей конца. И еще казалось, что нет здесь никакого фронта. Тишина нарушалась только мерным гулом моторов. Но ветви деревьев, которыми были замаскированы кузова и кабины автомашин, упрямо напоминали, что война затаилась где-то совсем рядом.
В густом лесу я разыскал штаб 39‑й армии, которая в то время находилась во втором эшелоне войск Калининского фронта. Комендант штаба, тщательно проверив мои документы, указал дорогу к блиндажам, в которых располагались разведчики.
– Только подполковника Петрищева, который временно исполняет ваши обязанности, сейчас нет, – предупредил он. – Выехал в одну из дивизий.
В первый момент эта весть огорчила меня. Хотелось немедленно включиться в работу. Однако я вовремя вспомнил, что прежде всего, разумеется, нужно представиться по всей форме начальнику штаба армии.
Полковник Павел Федосеевич Ильиных сразу же принял меня. Он крепко пожал руку, усадил на стул и попросил коротко рассказать о себе. Не знаю, может, обстановка, к которой я не привык, давала о себе знать, может, что другое мешало, но, помнится, чувствовал я себя скованно. Поэтому и ответы мои звучали как-то по-анкетному: рядовой, командир отделения, помощник командира взвода, курсант военно-политической школы, политрук, командир роты… В 1940 году закончил Военную академию имени М.В. Фрунзе. Потом занимался войсковой разведкой, служил в Генеральном штабе Красной Армии.
– Вот и хорошо! Значит, некоторый опыт в этом деле уже есть. Послушайте, – полковник Ильиных пристально посмотрел на меня, – а ведь мы с вами уже где-то встречались. Не в академии ли? Да? Что же вы сразу не сказали?
– Вроде бы неловко напоминать. Вы были преподавателем, а я слушателем.
Павел Федосеевич рассмеялся. И тут же вновь стал серьезным.
– Что ж, в какой-то степени понимаю вас. Вы – учились, я – учил. А вот экзамен, самый сложный и строгий экзамен, будем, как видите, держать вместе. Поэтому уж не осудите за назойливость, расскажите и о своей жизни до начала службы в армии.
Назойливость… Какая же тут назойливость? Я прекрасно понимал стремление Павла Федосеевича узнать обо мне как можно больше. Война – это не совместная прогулка за город. О человеке, с которым пойдешь в бой, нужно знать все. Только что я мог рассказать ему?