Отдавая должное формальности, следует заметить, что я начал службу в ВМС 5 января 1946 года вместе с остальными кадетами моего курса не в Дартмуте, а в Итон Холле, большой родовой усадьбе герцогов Вестминстерских около Честера. Поместье было преобразовано в обширный лагерь даже с собственной взлетной полосой и служило в качестве базы колледжа Королевских ВМС, эвакуированного из Дартмута после попадания в него бомбы в первые месяцы войны. Часть главного здания Итон Холла была выделена для размещения вновь прибывших тринадцатилетних кадетов, представленных дому Дрейка для первых двух семестров учебы.
Я ехал в Чешир из Западной Англии поездом с тремя пересадками. Мне казалось, что каждый последующий поезд был еще больше переполнен, чем предыдущий. Пришлось найти себе место в коридоре и одиноко там сидеть на своем зеленом морском чемодане, чувствуя себя неловко в новой военной форме. Итон Холл не был похож на все, ранее мной увиденное. Хотя я этого тогда не знал, но большинство людей ничего подобного ранее тоже не видели. Это был гигантский частный дом, спроектированный Альфредом Ватерхаусом, такого же размера, как и его другое готическое сооружение – музей естествознания в Саут Кенсингтоне, только хуже. По правде говоря, он представлял собой массивный дворец, описанный одним из биографов Его Светлости как «нечто среднее между судами на Флит Стрит>19 и станцией Святого Панкраса.
Так или иначе, это был мой дом до конца летнего семестра. Когда я закрываю глаза и обращаюсь к воспоминаниям, то все еще могу слышать поразительную музыку с большой колокольни, примерно размеров Биг Бена, которая возвышалась над колоссальным особняком самого богатого человека Англии. Она возвышалась надо мной в первое утро на построении, когда я, пытаясь согреться, бежал вместе с моими сокурсниками по гравию вокруг замерзшего декоративного фонтана и, споткнувшись, упал. Я разбил колено и порвал новые брюки первого срока. Колено сильно кровоточило, и меня увели, чтобы перевязать. В итоге мне на четыре дня раньше, чем моим товарищам, выдали короткие брюки. Это отличало и стесняло меня на последующих построениях той недели. Думаю, это был единственный случай за все четыре года пребывания в военно-морском колледже, когда я чем-то выделялся.
Вскоре я был в лучшей за всю мою жизнь физической форме. Помещения колледжа располагались на обширной территории. Чтобы добраться из класса в класс с книгой под мышкой, нужно было иметь выносливость бегуна на средние дистанции. Я вспоминаю себя бегущим полмили, иногда под проливным дождем, с занятий по английской литературе в лагере «D» Ниссен-хат назад к главному зданию, окруженному сотнями акров садов, сходящимися к нему пятью подъездными аллеями, каждая длиной в две мили. Занятия по математике проводились на пятом этаже в какой-то противной коморке, и совсем не легко было добраться туда из лагеря «D» за отведенные для этого пять минут. Эту проблему я обязательно должен был решить. Мне не хотелось пропускать ни минуты урока английской литературы, поскольку моим преподавателем был не кто иной, как неординарный, с большим чувством юмора К. Н. Паркинсон (известный законами Паркинсона). Он дал нам не так много знаний по литературе, зато был потрясающим преподавателем геральдики. Я также не хотел опаздывать на уроки математики, которая мне очень нравилась. К счастью, я обнаружил, что математические задачи можно решать, даже запыхавшись от быстрого бега.