Байки об искусстве, прекрасных дамах и фееричных кражах. Комплект из 3 книг - страница 48

Шрифт
Интервал

За ночь он дочитывает книгу до конца, все 311 стихотворений. Графу Антонио Рамбальдо становится за Коллатино безумно стыдно.

За короткое время он организует второе издание стихотворений Гаспары – впервые за пару веков. Он пишет в предисловии, что делает это, «желая хоть каким-то образом выполнить свой долг перед памятью такой выдающейся поэтессы». Не чуждый стремлению похвастаться, граф заказывает портрет своего предка и помещает его в той же книге вдобавок к гравированному портрету поэтессы (вымышленному – никто не знает, как она выглядела).

Когда книга выходит, он – как и Кассандра раньше – дарит книгу всем своим друзьям.

Затаив дыхание, он ждет реакции – но боится зря. Как оказалось, Гаспара писала не для своих современников, а для потомков.



Вымышленные портреты Гаспары Стампа и Коллальтино ди Коллальто во втором издании ее стихотворений, вышедшем в 1738 г.


ТРАДИЦИЯ СОЗДАВАТЬ ВЫМЫШЛЕННЫЕ ПОРТРЕТЫ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ БЫЛА ОЧЕНЬ РАСПРОСТРАНЕНА В ЕВРОПЕ XVI–XVIII ВЕКОВ. СРЕДИ НИХ МНОГО ГРАВЮР, БЛАГОДАРЯ РАСПРОСТРАНЕННОСТИ И ДЕШЕВИЗНЕ ЭТОЙ ТЕХНИКИ. НЕ СТОИТ ДУМАТЬ, ЧТО ДВА ЭТИХ ПОРТРЕТА ХОТЬ КАК-ТО ПОХОЖИ НА ТЕХ, ЧЬИМИ ИМЕНАМИ ОНИ ПОДПИСАНЫ: ОНИ ВСЕГО ЛИШЬ ОТРАЖАЮТ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЭПОХИ О ТОМ, КАК ДОЛЖНА ВЫГЛЯДЕТЬ ИДЕАЛЬНАЯ ПОЭТЕССА (КАК МУЗА) И ИДЕАЛЬНЫЙ ВОИН (В ДОСПЕХАХ).


Сегодня Гаспара Стампа считается самой выдающейся женщиной-поэтом эпохи Ренессанса.

Кассандра была бы довольна.


ГАСПАРА СТАМПА

XLVII

Я так устала, так давно я жду,
Так я изверилась в последней вере,
Так плачу, сокрушаясь о потере,
В таком мучительном живу аду,
Что призываю смерть и, как в бреду,
Немилосердной открываю двери.
Молю укрыть в хранительной пещере
И голову под серп ее кладу.
Но Смерть, смирив мой взор неколебимый,
Глуха к мольбам свершить последний взмах —
К призывам возвратиться глух любимый.
Над морем солнце мечется впотьмах,
Охвачено тоской неистребимой,
А милый счастлив на своих холмах.

CLIII

Когда бы в сердце вы проникли мне,
Синьор, печалясь о моем уделе,
Вы внутренним бы взором разглядели
Тоску черней, чем видится извне.
Вы убедились бы, что я в огне:
Не на минуту, дни или недели,
На годы страх и ревность овладели
Душой – по Купидоновой вине.
Там вы себя узрели б на престоле
В сияющем дворце, откуда вас
Прогнать не властно исступленье боли.
Вы бы узнали, что давно погас
Следующая страница