– Анна! – Серанора хлопнула ладонью по столу. – Реган в свидетели! Еще одна пауза – я сорву ветку вот с этого куста, и ты полсхождения своей шикарной задницей к стулу притронуться не сможешь!
– Она стала постоянно разговаривать, – заговорила девушка, выдохнув. – Она говорит, потом замолкает, будто выслушивая ответы, потом снова говорит. Причем с… «кем–то» она говорит на нессе, еще с «кем–то» на онорском. И на саре тоже старается, хотя у нее пока не очень получается. Это… это не выглядит, как обычные игры. Она может очень долго смотреть в одно место, хотя там ничего и нет… И не просто смотреть, а с интересом, будто там объемную передачу с пьедестала показывают. Еще, она иногда будто какие-то вещи перед собой видит. Идет по комнате, а потом останавливается и словно не может какую-то преграду перейти, пока ее за руку не возьмешь…
– Это все? – уточнила леона, когда Анна договорила.
– Да…
– Понятно, – женщина задумалась на несколько листиков. – Понятно. Так… завтра утром, в красных цветах… нет, в оранжевых. В оранжевых цветах после утренних занятий приведешь ее ко мне. К обеду. Она ведь сарский травяной хлеб любит, так?
– Да, – кивнула Анна, невольно улыбнувшись. Младшая принцесса любым сладостям предпочитала сарский травяной хлеб. Не деликатесный озирский, и не султанский, который считался признаком достатка у владельцев, а именно сарский. – Особенно с…
– Копой, – закончила за девушку старуха. – Хорошо, приводи ее к обеду.
– А может отменить утреннее занятие?
– Нет, если это началось не внезапно…
– Я…
– Я тебя не виню, – чуть повысила голос Тарлиза. – В таких вещах невозможно разобраться мгновенно. Но на будущее…
Могущественная смерила Анну пристальным взглядом. Девушка с трудом удержалась от того, чтобы не поежиться.
– Я сразу же буду вам сообщать! – заверила она горячо. – Даже если это будет полная глупость!
– Я вижу, что ты все поняла. Можешь идти.
***
Девочка держала краюшку хлеба двумя руками. Откусив кусочек, она тщательно прожевывала, затем клала хлеб на стол. После так же двумя руками бралась за чашку с копой, делала небольшой глоток, ставила чашку на место. После снова бралась за хлеб. За все время обеда Ила ни разу не ударила вилкой о тарелку, не уронила на стол ни крошки, не заговорила с набитым ртом. Серанора знала, что дети, как бы их не дрессировали, так не едят, но Ила ела именно так. Будто выполняла строгий ритуал.