Но почему, Господь? Ведь даже зверь
Горюет дольше. В тех же самых туфлях,
В которых провожала гроб отцовский,
С его же братом под венец пошла.
Да Клавдию до моего отца,
Как мне до Геркулеса. Только месяц
Держалась соль ее фальшивых слез
На покрасневших веках. Вышла замуж.
Порочная, пугающая скорость
И страсть к греху на грязных простынях.
Плохой пролог для доброго финала…
Разбейся сердце, чтоб я замолчал.
Входят Горацио, Марцелл и Бернардо.
Горацио
Да здравствует наш принц!
Гамлет
Как я вам рад!
Мне врут глаза или Гораций с вами?
Горацио
Глаза не врут, милорд, слуга Ваш здесь.
Гамлет
Давай без церемоний и без званий.
Мой старый друг! Каким промозглым ветром
Тебя к нам занесло из Виттенберга?
Марцелл?
Марцелл
Мой добрый лорд!
Гамлет
Я рад тебе!
И все-таки, Гораций, в чем причина
Того, что ты покинул Виттенберг?
Гораций
Я был ленив и много прогулял.
Гамлет
Твои враги об этом умолчали.
Прошу тебя, не оскорбляй мой слух
Обманом: дело точно не в прогулах…
Расскажешь позже. А пока ты здесь,
Я твой учитель по предмету "пьянство".
Зачем же ты приехал в Эльсинор?
Горацио
На похороны Вашего отца.
Гамлет
Они на свадьбу матери похожи.
Прошу, не издевайся надо мной.
Горацио
Действительно, милорд, тяжелый случай.
Гамлет
Зато как сэкономили, мой друг!
Мясные блюда, чуть остыв с поминок,
С успехом шли за брачные столы.
Да лучше бы мой враг попал на небо,
Чем я еще раз прожил этот день.
Так и стоит отец перед глазами…
Горацио
Перед глазами?
Гамлет
Да, моей души.
Горацио
Действительно: он был монархом славным.
Я как-то видел Вашего отца…
Гамлет
А сын его уж больше не увидит.
Он был с заглавной буквы Человек…
Горацио
Милорд, его я видел прошлой ночью.
Гамлет
Кого ты видел?
Горацио
Короля-отца.
Гамлет
Отца?!
Горацио
Сдержите радость ненадолго,
Пока я не закончу наш рассказ.
Мы трое этой ночью увидали
Мираж, в который не поверит глаз.
Гамлет
Да ради Бога, говори скорее!
Горацио
Вот эти двое, Бернард и Марцелл,
Две ночи кряду провели в дозоре.
В пространствах мертвой ночи к ним на пост
Явился некто в кованых доспехах,
Укравший облик Вашего отца,
И трижды проскользил в беззвучном марше
Перед глазами этих бедолаг,
Так близко, что дотронутся возможно.
Они же, проглотив язык от страха,
Тряслись как бессловесное желе.
И только после все, что приключилось,
Под страшной тайной передали мне.
На третью ночь я с ними встал на стражу: