Но кто мог явиться так поздно? Кто бы это ни был, он пришел явно не с добрыми намерениями!
Схватила халат, но вспомнив, что он без пуговиц, с досадой отбросила в сторону. Ага, флисовый костюмчик валяется на стуле, его она и наденет. А вот футболка, правда, не первой свежести, но двигать ящиками шкафа в поисках другой опасно! Теперь кроссовки! Как удачно вчера после стирки принесла их досушиваться себе в комнату! Ну вот, теперь заделать волосы в хвост – и на разведку!
***
Без стука распахнула дверь в гостиную и столбом застыла на пороге.
– Роберт?! Ты… Ты что здесь делаешь? – в первые секунды ее сознание отказывалось воспринимать увиденное.
Муж сидел, вольготно раскинувшись в кресле, возле него в напряженной позе стоял начальник охраны Большаков, поигрывая пистолетом. Корсаков ссутулился на неубранном диване во вчерашней мятой футболке и наспех надетых джинсах. На напряженном лице выделялись добела плотно сжатые губы.
Увидев Марину, он рывком поднялся.
– Сиди, баклан, – рявкнул Большаков и ткнул Корсакова дулом под дых.
Ефим со стоном опустился на прежнее место.
– Надоел ты мне хуже горькой редьки! —скривился начальник охраны. – Не будешь дергаться, заберем Марину и уедем! Почудила баба, с кем не бывает. Хозяин сам со своей женой разберется. Ей к врачу надо, раз от такого мужа стрекозой ускакала! А будешь препятствовать – кегли раздолбаю из пушки, оставшуюся жизнь из инвалидной коляски не вылезешь! Владелец охранного агентства, тоже мне! Долдон! —издевательски ощерился Большаков. – А еще, говорят, ты «постояльщик»? Неплохо устроился… Я, правда, пока не проверял информацию…
Марина неотрывно смотрела на мужа.
– Роб! Что! Ты! Здесь! Делаешь!
Взгляд Роберта заметался.
– Мариночка, поедем домой! Сколько можно? Наладится у нас, вот увидишь! К психологу запишемся… по семейным проблемам! А может, тебе врачам показаться?
Ее охватило холодное бешенство.
– Быстро убирайся! Иначе завтра же напишу заявление в полицию, продублирую в прокуратуру… И про оружие укажу, которое в руках у начальника твоей охраны находится при посещении частного владения.
Большаков уставился на нее, от удивления высоко подняв брови:
– Марина Вадимовна! Душа ты наша тонкой организации! Музыкантша, е-мое! Где ты понятий таких нахваталась, мать тебя за ногу? Когда подковаться успела?