– Ништо, успели… – непонятно буркнул Михальский, но пояснять маявшемуся от любопытства Федьке ничего не стал.
Тем временем глашатай, закончив чтение одного указа, перешел у следующему:
– Великий государь, царь и великий князь Иван Федорович за верную службу жалует своих холопов! – громко выкрикнул дьяк.
Собравшиеся оживились и стали подвигаться ближе к читающему царский указ.
– Царевичу Сибирскому Арслану, за многие службы три сорока соболей, сто рублей сверх жалования и шубу с царского плеча. Князю Енгалычеву сорок соболей и пятьдесят рублей и серебряный кубок…
Выкрикиваемые люди выходили из толпы, и царские приставы вручали им царские награды.
– Вовремя татары пришли, – непонятным тоном проговорил сотник, – видать, станет Арслан царем Касимовским.
Тем временем глашатай от князей и бояр перешел к служилым людям поменьше.
– Стольнику Никите Лопухину государь жалует сорок соболей и ковш серебряный, да велит ведать ему стремянным стрелецким полком и быть в оном полку головою. Стрелецкого сотника Анисима Пушкарева, за многие службы, государь жалует штукою сукна и десятью рублями денег сверх жалования и велит ему быть полуголовой того же полка и службу править как и прежде.
– Вот и Анисим выслужился, – снова подал голос Корнилий, – да ты слушай, а не ртом ворон лови, бестолочь!
– Боярскому сыну Федьке Панину, за ведомые государю заслуги, жалуется пять рублей деньгами сверх жалования и штука сукна! – прокричал дьяк.
Подталкиваемый сотником парень на негнущихся ногах вышел вперед и получил от стоящего рядом подьячего приказа Большой казны все ему причитающееся.
– Ну что, сын боярский, – с усмешкой обратился к нему Михальский, когда они вместе вышли из толпы и направились к коновязи, – с тебя причитается.
– За тем дело не станет, – солидно, как ему показалось, отвечал Федор, – хоть сейчас пойдем…
– Сейчас не надо, нам в поход.
– Как же это, указ только объявили? – изумился парень.
– А вот затем и объявили, чтобы все так думали, а мы вечером выходим. Вот как вернемся, тогда и погуляем.
– Господине, а что тебя не наградили?
– А с чего ты взял, что меня не наградили? Не о всяком деле, Федя, на Ивановской площади кричат. Тебе, кстати, тоже еще не все – держи вот, – говоря это, Михальский сунул руку за пазуху и вытащил небольшой узелок, протянув Федьке.