– С ОˊКонором, а по-каковски они беседуют?
– А я знаю?.. Прикажешь позвать?
– Ага, только порознь.
Через некоторое время со мной поравнялся мой старый знакомец, иеромонах Мелентий, с коим мы вместе обороняли Вологду. Святой отец снова был одет в драную рясу, как при первой нашей встрече, и смотрел на своего царя хоть и не враждебно, но и без малейшей приязни.
– Здравствуй, честной отче, – поприветствовал я его.
– Здравствуй государь, – сдержанно поклонился он мне в ответ.
– Что-то вид у тебя, батюшка, опять неказистый, нешто опять разбойники ограбили?
– Да какие разбойники, государь… слуги твои верные помяли чуток, это было, а более ничего.
– И чего же ты святой отец, в таком разе, как бродяжка одетый, по Москве ходил?
– Да выгнал меня отец-настоятель из монастыря, хожу вот теперь неприкаянный. Негде мне голову преклонить, сиротинушке, подаянием одним и живу. Чем добрые люди пожалуют, тем и сыт.
– Ну, этому горю легко помочь: помнишь, я тебя на службу звал? Приходи; хочешь – в рейтары возьму, а хочешь – в духовники пожалую, мне добрые ратники да верные люди везде нужны.
– Грех тебе, государь, смеяться над иноком убогим, – скорбно провозгласил монах, услышав мои слова.
– А тебе, пес бородатый, не грех царю своему лгать столь бессовестно?
– Государь, что ты меня пытаешь? Ведомо ведь тебе, что искал я.
– Ребенка убить не дам.
– Господь с тобой, государь, и в помыслах того не было!
– Опять лжешь.
– Государь, смута может быть. Отродье Бориса и Самозванца…
– Кончилась Смута, монах! Вот как меня царем выбрали, так сразу и кончилась. И что там раньше было, никакого значения не имеет. Не знает про то никто – и слава богу, пусть и дальше не знают. Вырастет девочка – выдам замуж за хорошего человека, и дело с концом.
– Ой ли, государь, а идешь ты сейчас походом куда? Там ведь тоже дитя невинное…
– Не трави душу! Честно скажу: не знаю, что сделаю. Пусть господь решит.
– Все вы на волю божью надеетесь, а паче на то, что его воля с вашей совпадет.
– Тоже верно; так ты что, пойдешь ко мне на службу?
– Я, государь, нынче только богу служу.
– А я что, против? Говорю же – иди ко мне в духовники, а то мне Иона надоел хуже горькой редьки. Ну а что? Роду ты хорошего, насколько я знаю; грамоте учен, латынь вот знаешь. Ты же по латыни с лекарем моим беседы вел?