Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - страница 34

Хотя над ними довлел нерешенный вопрос, что же Че будет делать дальше, для Эрнесто и Алейды это были счастливые дни. Она вспоминала их с особой нежностью: «Мы впервые были только вдвоем». Это уединение походило на медовый месяц, которого у них никогда не было…

Чуть позже с помощью Фиделя Че начал готовить почву для нового «предприятия ради общего дела». Для создания партизанской базы на этот раз была выбрана Боливия. Вероятно, не последнюю роль сыграло географическое расположение этой страны: на севере и северо-востоке она граничит с Бразилией, на юго-востоке – с Парагваем, на юге – с Аргентиной, на юго-западе и западе – с Чили и Перу.

Там, в Боливии, уже прочно обосновался его секретный агент – Тамара Бунке, окончившая курс подготовки в специальной школе и взявшая себе псевдоним «Таня» в память о подпольном имени Зои Космодемьянской.

К августу 1966 года были отобраны участники будущей операции – Че сам стал тренировать их в секретном лагере в кубинской провинции Пинар-дель-Рио и заниматься с ними французским и языком кечуа.

Незадолго до отъезда команданте на Кубе вышел семитомник под названием «Че и кубинская революция». В это собрание вошли все его работы, речи, статьи и подборка писем.

Над подготовкой семитомника к печати трудился близкий друг Че Орландо Боррего, который позже стал свидетелем последнего перевоплощения Эрнесто Че Гевары в «другого человека». Когда Фидель представил его, облачившегося в официальный костюм и шляпу, группе кубинских министров как своего иностранного друга, «человека в костюме» никто не узнал.

Кстати, с Орландо Боррего связан и такой примечательный случай.

Незадолго до отъезда группы в Боливию в учебно-тренировочном лагере устроили банкет, и Боррего привез в качестве угощения свое любимое клубничное мороженое. Когда же он пошел за второй порцией, Че громко сказал ему: «Эй, Боррего! Ты в Боливию не едешь, зачем тебе добавка? Дай полакомиться тем, кто едет!» И хотя команданте, поняв, что больно ранил друга, тут же попросил у него прощения за свои неосторожные слова, Боррего позже говорил: «Это самая большая обида, которую за всю жизнь нанес мне Че».

А вот как Фидель рассказывал о своем прощании с соратником и другом.

Они коротко обнялись – без лишних нежностей, по-мужски, как подобает двум старым товарищам по оружию. Затем отстранились, не отнимая рук, и долго и пристально смотрели друг на друга.