– А ногу вы тоже зарыли?
– Нет. Ею мы сбивали плоды с грушевого дерева, принадлежавшего пастору фон Шрёдеру, знаешь, с того, что растет прямо возле вашего хлева?
– А потом?
– Ну, потом она постепенно пришла в негодность, теперь я точно и не припомню. Когда на дереве больше не осталось груш, мы где-то ее бросили, и она пропала.
– А потом нога опять выросла?
– Нет, Генрих, потом она больше не росла.
– Почему?
– Ты задаешь больше вопросов, чем дюжина мудрецов в состоянии ответить. Почему? Этого я не знаю. Но, постой, я припоминаю: господин пастор был очень умным человеком и видал виды. Недаром ведь прусский король удостоил его дворянства. Он, вероятно, остановил рост ноги. Но, – добавляет вдруг старик, – фрейлейн фон Шрёдер лучше об этом не спрашивай. Думаю, ей будет это неприятно.
– Генрих!
– О Господи, это тетушка Артемизия! Ну прощай, Пранге, и большое спасибо!
– Не за что, – отвечает старик и, усмехаясь, запирает церковь.
Генрих уже исчез. Он молниеносно влетел в дом, пробежал на кухню, сунул руки в общий таз для умывания и пронесся в столовую.
– Очень мило, что ты еще оказываешь нам честь, – говорит отец, возвратившийся тем временем домой.
Как это он не слышал повозки? Отец, слава богу, в хорошем настроении, и поэтому тетушка Артемизия ограничивается тем, что бросает на Генриха взгляды, полные укора и осуждения.
– Папа, – спрашивает мальчик и кладет ложку на стол, хотя ярко-красные соблазнительные островки клубники лежат среди моря сливок, – ты можешь делать в церкви все, что хочешь, или тебе надо спрашивать согласия у кого-нибудь? Например, у членов церковного совета?
– У членов совета? – презрительно бросает отец. – Этого мне только не хватает! Конечно, я могу делать все, если это разумно.
– Это меня радует, – говорит с удовлетворением Генрих, торопливо проглатывает несколько ложек клубники и продолжает: – Тогда ты должен приказать, чтобы завтра подняли каменные плиты перед алтарем.
– Зачем же? – пастор очень удивлен, хотя и привык, что именно Генриху приходят на ум всякие странные мысли.
– Чтобы установить, почему нога Хённинга Браденкирла больше не растет.
Пастор сердито швыряет салфетку на стол, а его сестра возмущенно качает головой.
– Опять этот чертов Пранге морочил тебе голову? До чего же глупые россказни! Ну погоди, завтра я с ним так поговорю, что он забудет свои сказки!