На склоне холма стоит могучий дуб, а на вершине высится тоненькая нежная березка, листья которой походят теперь на золотые монетки. Золото поверх холма и внутри него: ибо в этом холме древний языческий вождь похоронил своего любимейшего ребенка и колыбели из чистого золота. Об этом ему тоже придется однажды поговорить с отцом. Можно ли все время жаловаться на нехватку денег, когда повсюду под ногами лежат сокровища, тут золотая колыбель, а там, под развалинами башни, сундук Хеннинга Браденкирла?
Но больше он об этом не думает: удобно растянувшись на траве, Генрих раскрывает принесенную с собой книгу. С чтением дело идет еще не особенно быстро, но ведь если всегда ждать, пока отец или мать найдут время ему почитать, то состаришься, прежде чем узнаешь, как дальше развертывается полная приключений история Одиссея. Лишь бы отец не заметил, что с полки исчезла эта особо ценимая им книга! Тот, кто перевел Гомера, человек по фамилии Фосс, был некогда учителем в замке и подарил эту книгу пастору фон Шрёдеру, а фрейлейн Олгарта отдала ее отцу, так как в свои восемьдесят два года не могла больше ее читать. Да, именно здесь, здесь я остановился:
…И запел Демодок, преисполненный бога.
Начал с того он, как все в кораблях прочнопалубных
в море
Вышли данайцев сыны, как огонь они бросили
в стан свой.
А уж первейшие мужи сидели вокруг Одиссея
Среди прибежавших троянцев, сокрывшись
в коне деревянном.
Сами троянцы коня напоследок в акрополь втащили[3].
– Нет, Генрих, ты не должен сейчас мешать отцу. Он работает. Вероятно, он забыл, что собирался сегодня дать тебе урок латыни. Успеется и завтра.
Луиза Шлиман нежно гладит русую головку сына.
– Куда ты? – добавляет мать, когда он, положив тетради на нижнюю ступеньку, направляется к двери.
– К фрейлейн фон Шрёдер, мама. Она обещала, что разрешит мне посмотреть большую книгу с картинками, а руки у меня совершенно чистые. Я мыл их сегодня четыре раза.
Госпожа Шлиман улыбается.
– Попытайся, Генрих, обойтись и без этого визита. Ты ведь только вчера там был. Не следует слишком часто беспокоить пожилую женщину. Оставай-ка лучше дома. Через час все равно ужин, а если займешься большой книгой с картинками, то опять забудешь обо всем на свете. Что поделывает Людвиг?
– Сидит в гостиной и рисует тебе картинку к Рождеству. Ой, я ведь не должен был выдавать его секрета!