Сорок лет. Да, ровно сорок лет. Время скитаний иудеев по пустыне, что вырвались из египетского рабства.
Покинувшему Египет иудейскому народу предстоял четырехдневный пеший путь до Земли обетованной, где «течет молоко и мед». По сегодняшним меркам весьма доступное расстояние. Однако говорят, Бог сделал так, что сорок лет они блуждали по пустыне и не могли достичь обещанной земли. Потребовалось сорок лет, чтобы избавиться от множества языческих обычаев, приобретенных во время жизни в Египте, а также от воспоминаний о рыбе из вод Нила, огурцах и арбузах, зеленом луке и чесноке. Время, необходимое, чтобы восстановить национальную идентичность и больше никогда не вспоминать о прошлой жизни в Египте. Всплыли в ее памяти рассказы монахини из детства про то, как иудейский народ обрел новую землю лишь спустя сорок лет, стерших начисто египетские привычки. Выходит, период в сорок лет – время забвения. Время, которое не повернуть вспять.
Однако ж, несомненно, остались вещи, которые не исчезают из памяти даже спустя сорок лет. Слова, сказанные им в тот день. Сумрачный ресторан с рядами закутков за высокими перегородками, которые позволяли сохранить уединение. Сливочная пивная пена, вздымающаяся перед ней, совсем еще юной старшеклассницей. И ее бегство, когда она в спешке вскочила с места и, толкнув дверь, бросилась наружу, – тогда казалось, вся вселенная с грохотом обрушилась, накренив земной шар, а земля стала уходить из-под ног. И головокружение, виной которому, скорее всего, было выпитое на пустой желудок пиво. Взгляд, устремленный в небо, – а там, в торопливо наступающем сумраке, широко распахнув очи, вселенная застыла в ожидании ее ответа. В тот момент возникло ощущение, будто жизнь вынуждала ее метнуть судьбоносный дротик. Все эти подробности она отчетливо помнила до сих пор. И не то чтобы она пыталась удержать их в памяти, нет, – воспоминания той поры пребывали с ней как нечто само собой разумеющееся: так живут в памяти детали интерьера в доме друга детства. Бывало даже, она пыталась от них избавиться. Но они никогда ее не оставляли. Поэтому правильнее назвать эти воспоминания застывшими.
И уже впоследствии она долгое время думала: «Наступит ли в жизни день, когда я смогу поговорить с ним о случившемся? И спрошу ли я, что он тогда хотел этим сказать?»