После того, как Максим и Никонор разобрались с пленившими их серыми, натравив на тех несколько десятков волков, двенадцать медведей и шестерых тигров, они тайными тропами ушли на капище, откуда их не смог бы достать никто и никогда – защита там стояла такая, что разве что Повелитель с Госпожой справились бы. Да и то вряд ли, слишком их сила отличалась.
Вспомнив, кто такой Повелитель, Игорь нервно поежился. Да уж, легендарный Ангел Воздаяния, он же Палач Миров или Плетущий Путь. Трудно было даже представить, что сущности такой мощи существуют в мироздании. И что он забыл на этой никому не нужной, забытой всеми богами планетенке? Этого наставники ученику не сообщили, сказав, что не следует привлекать к себе внимание Плетущего Путь – ничем хорошим это не закончится. Упомянули только, что на Земле родился новый Палач, но ему даже думать об этом не надо, слишком опасно. От фигур такого масштаба следует держаться как можно дальше, раздавят и не заметят.
Бездумно глядя на скользящую внизу по бесконечной тайге тень самолета, Игорь вспоминал состоявшийся разговор, от которого ему и до сих пор было не по себе. Ничего подобного он и представить себе не мог. Ждать дедов пришлось три дня, а на утро четвертого они появились на капище, как ни в чем не бывало.
– Ну что? – нетерпеливо спросил парень. – Справились?!
– Порядок, знамо дело, – усмехнулся в усы дед Никанор. – В болотце глубоком незваные гости упокоились, не найдут.
– Но то неважно! – строго посмотрел на ученика дед Максим. – Садись на травку, говорить нам долго, не дите ты уже, пора знать, что к чему, чтоб не натворил лишнего. Тебе оно раз плюнуть! Не о том подумаешь, и все покорежишь к духам лесным. Повелитель тогда отловит и раздавит. Так что гляди мне, головой думай своей дурной, а токо потом чего делай.
– Знать, так дело было. Ощутили мы годков так шестьдесят назад, что на Землю опускается великая душа, – волхвы хмуро смотрели на растерянного Игоря, не понимающего при чем здесь какая-то «великая душа». – Не человека то ужо душа была, а кого – не знаю. Но сущь огромная, нас аж перекорежило от ее силы. И не цельная, сама себя разделившая. Зачем? Нам то неведомо. Зачали мы искать дите, в кое она вошла. Нашли, когда ужо взрослым тот писец был.
– Писец? – ухватился за странное слово парень.