– Мы… Давай… – крепись! – Убивать без надобности. Без крови.
– Щадим? – спокойно спрашивает Чокан. Неужели он бы смог хладнокровно убить её?
– Да, да, мы пощадим. – не хватало ещё кровопролития.
– Хорошо. – он разряжает ружье, отбрасывает его в одну сторону, патроны в другую, отпускает руку Зины и встаёт. Та лежит и воет, держась здоровой рукой за сломанную.
Помпа в груди мешает склеивать слова. Я будто печатаю сообщение, сидя на скачущей галопом лошади.
– Зачем… – показываю на ружьё и спрашиваю мужика, – Зачем… в нас… стрелять…
А он отвечает безмятежно так.
– Она думала, вы уральские коллекторы, или китайские землемеры… А то и просто собутыльники, опять меня напаивать пришли.
– Напаивать?
– Ну, мне нальёте, я и подмахну какую бумагу не глядя, по доброте. И без земли останемся.
– Нет, – говорю, – Мы путешественники. Нас в Обезбольск нужно. Мы не коллекторы, не собутыльники
Под скулящий вой своей старой жены он неожиданно острым взглядом оценивал нас.
– У меня бензина до райцентра в один конец. Мы ещё мёду не набрали, чтобы наторговать. А больничка только там.
– Добросишь нас с грузом до райцентра – денег на три бака дадим и на лечение подкинем. – выступил Чокан.
Мужик снова оглядел нас, подумал немного.
– Заметано, – говорит, – Обезболить есть чем?
– Обезболить?
– Водка! Бабе моей плеснуть стакан, нам два часа с таким грузом идти, на глис не выйдем.
– Нету. – говорю, а потом вспоминаю про вторую подаренную бутылку с ящеркой-уроборосом. – То есть – да, есть. Уралиум. Тоже водка вроде…
Сам я пить его уже не готов. Болтливым становишься.
– Ого-го! Неси. Благородный напиток! – его глаза аж загорелись.
Приношу. Он взял в руки, смотрит на переливы…
– Слыхал за неё… – и резким движением открывает крышку, и как давай с горла хлестать, половину всадил в себя и так же резко остановился. – Это я пробу снял. И стресс.
Принёс стакан, налил Зинке. Та выпила как горькую микстуру. Сделали шину на сломанную руку. Погрузились на лодку. Управлял Чокан. Поплыли. Шумит мотор, надрывается, еле ползём. Бабку развезло, боль притупилась, и она начала ругаться на нас, на пьяненького мужа. Опять поплыли над рекой живые примеры из словаря Семёна – исследователя извращенцев.
К счастью, шум мотора глушил большую часть её брани. Когда она закрывала глаза от боли и замолкала, то её муж ловкими движениями прихлёбывал из бутылки.