И случилось чудо! Тучи разверзлись, и свет снова воссиял в салоне воздушного судна! Пред страдальческими очами народного любимца вновь предстали такие любимые и такие желанные тревожные лица молодого племянника и обожаемой Дарьи. Сергей Петрович издал восхитительный возглас и с нескрываемой радостью обратился к своим спутникам:
– Родные мои!.. Дорогие мои!.. Как же я рад вас видеть! – он одарил поочередно всей скопившейся теплотой каждого из присутствующих и, опустив взгляд ниже, на свою грудь и безразмерный живот, с удивлением обнаружил причину стесненного и обременительного состояния.
Опутанный ремнями безопасности и прочими подручными средствами, народный избранник походил на новорожденного младенца, которого крепко укутали и спеленали, чтобы кроха во сне не разбушевалась и спала спокойно. Теплое радушие на лице Казнокрадова поменялось на удивление и легкое негодование, и из уст народного любимца вырвался простой и банальный вопрос:
– Это что?!
Подробные и правдивые объяснения лишь усугубили бы положение свиты депутата. Лже-пресс-секретарь Дарья решила отвести огонь на себя и как можно печальным и трепетным голосом проронила, потупив взор:
– Котик, прости… Ты устал в пути и немного выпил. Затем, хм… Зате, у тебя поднялось давление и тебе стало плохо. Мы все испугались. Ты так покраснел и так тяжело дышал, что просто страшно вспоминать. Я не знала, что делать, – знания и словарный запас у фантазирующей эскортницы иссякли и на помощь пришла тяжелая артиллерия в лице любящего и страдающего племянника.
– Сергей Петрович, вам стало плохо, и вы потеряли сознание, – продолжил похоронным тоном Михаил. – Мы перенесли вас на кресло, и врач, который по счастливой случайности оказался в самолете, решительно рекомендовал вас обезопасить и пристегнуть ремнями, чтобы… Хм… Чтобы не вызвать притока крови и не спровоцировать более тяжкие последствия. Вот, – закончил свою исповедь находчивый родственник. – Дядюшка, прости. Мы все переживали и хотели сделать все возможное для твоего возвращения! – добавил заключительный аккорд Михаил и чуть было не переиграл свою роль.
Все еще недовольный, Казнокрадов взглянул с пристрастием в две пары преданных глаз и отпустил с миром остатки последних сомнений.
– А… – вопросительно хотел начать Сергей Петрович, но замер в выжидательной паузе.