– Мои руки…
– Ну.
– Кажется вам нравится все красивое. Эти красные полосы…
– Ну и что, договаривай.
Мужчина смотрел на нее в упор, пытаясь понять, что у девчонки на уме. Из предыдущего опыта все, как одна, пытались сбежать, развязать себе руки, некоторым это удавалось. Но не в этом случае, не сбежит.
– Вы мне не поверите. Какой смысл объяснять.
Мужчина сел на край разложенного дивана, и он как и несколько раз до этого нелепо подпрыгнул и с грохотом приземлился обратно, едва не перевернувшись. Хозяин дивана выругался. Она хихикнула, машинально, будто кто-то ей приказал, если хочешь выжить. Это было уже за гранью. Он схватил ее за подбородок и сжал пальцы. Ее губы сложились в трубочку. Было больно, но она забормотала, не отводя взгляда, который, как ей показалось, действовал на мужчину особым образом – гасил его агрессию тем, что в ее взгляде не было страха.
Он задумался – в начале, когда он ее поймал, так же смотрела? Как ни старался, не вспомнил. Необычная. Он впервые подумал о ней, как человеке, дав характеристику, оценив поведение.
– Что ты сказала? Я не понял, – ответил он и убрал руку с ее подбородка.
– Глупость. Вы рассердитесь.
– Говори, …., – мужчина выругался. Но в голосе уже ясно слышалось любопытство.
Она незаметно боковым зрением отметила еще один положительный момент – возбуждение сходило на нет. Ей удалось завладеть его внимание на своих условиях. Что это давало, она пока не знала, но то был знак – она все делает правильно, шанс выжить есть, ей не показалось. Думать о спасении она себе запретила, чтобы малейшая неточность не лишила ее вдохновения.
– Сделайте это еще раз…
– Хочешь, что бы я…?
– Да, – и она улыбнулась. Ее губы сами растянулись в улыбке, под воздействием какого-то приказа свыше. Если бы она этого не сделала, возможно, монстр не повелся бы на уловку, которая была тоненькой и единственной ниточкой, на которой висела ее жизнь.
Он выполнил ее просьбу, дважды просить не пришлось. Она как могла пыталась соответствовать ситуации. Он с одобрением посматривал на нее. Даже потрепал ее по щеке. Если бы ее спросили – что давалось труднее всего? Она бы ответила – смотреть ему в глаза, улыбаться, когда ее выворачивало от омерзения и чем сильнее оно было, тем шире она улыбалась.
– Ты ничего. Как тебя зовут?
Неслыханное для маньяка-насильника. Их не интересуют имена жертв, только их беззащитность, бессилие в их руках, страх, отчаяние, боль, страдание.