И всё же, пока Александр усердно работал, за его спиной неотступно дежурил внимательный сотрудник 9-го Управления КГБ. Следил, чтобы полотёр не добавил в воск какой-нибудь зловредный химикат. А что он мог добавить, кроме частицы своей души, облагораживающей его труд? И таких «вызовов» было потом много.
Когда наши беседы стали частыми, я узнал, сколько у него было знаменитых предков в его генеалогическом древе. И насколько интересна биография самого Александра. Один человек по имени Абрам был лекарем (или «лечецом», как тогда говорили) в ватаге Ермака в его сибирских походах. Предки Саши по мужской линии как раз из Тюмени, так что вполне возможно, что Абрам и был основателем их рода.
Ватага Ермака из нескольких сотен казаков превратилась в славное войско, сумевшее храбростью и хитростью, да с пищалями и пушечками, одолеть хана Кучума с его многотысячной ордой. Заметьте, не каждое воинство в то время могло позволить себе иметь в своих рядах сведущего в медицине человека. Абрам входил в ближний круг покорителя Сибири.
Другой предок Александра – воин, выдающийся деятель России, царский генерал, прославившийся в туркестанских военных кампаниях в XIX веке. Это Александр Константинович Абрамов. Вот с него и хочется начать эту книгу. Пусть это будет первым фрагментом «Последнего полотёра».
А впереди читателя ждут биографические зарисовки, фабулы, связанные с детством и юностью Александра, коллизии в его профессиях, встречи с музыкантами и художниками, писателями и артистами, с высокими чиновниками и простым людом. И, конечно же, реалии времени, аромат эпохи, звуки и шорохи, видения и чувства ушедших лет.
Полотёр из упомянутого выше фильма несправедливо сказал сибиряку, оценивая его первый опубликованный в «Юности» рассказ: «А правды жизни у тебя нет! Ружьё на стене должно выстрелить. Как у Чехова».
Так вот, тут как раз все главы-фрагменты достоверны, и уж насчёт «правды жизни» можно не сомневаться. Ружьё выстрелит. Все рассказы полотёра не только реалистичны и серьёзны, но и насыщены сарказмом и здравыми размышлениями. Они как камни, которые составляют крепкую высокую гору, твердыню. И как бы сильно ни завывал ветер, как гласит древняя китайская мудрость, гора перед ним не склонится.
Но что таит в себе эта гора, в данном конкретном случае – наша книга? Как рождалось это художественное произведение? Язык, как писал Ф. Шеллинг в своей «Философии искусства», сам по себе есть только хаос, из которого литератор должен «построить тело для своих идей». А роман или поэма должны быть «некоторым универсумом, небесным телом».