– Особенно удачный пример, – кивнула Луэллин. – Твиггс, генерал из Джорджии, командовал армией в Техасе. Линкольн вызвал его в Вашингтон, поскольку сомневался в его лояльности, но слишком долго тянул с приказом о смещении. В результате, когда техасские конфедераты потребовали передать им все военные склады, Твиггс подчинился.
– А если бы приказ пришел вовремя?
– Ну, официальный преемник Твиггса был в это время на Западе – воевал с команчами, – так что замещать его пришлось бы полковнику Роберту Ли.
Деннис удивленно поднял брови.
– Тому самому? Я думал, он был генералом…
– Это позже, – улыбнулась Луэллин. – А тогда Ли говорил, что «сепаратизм есть не что иное, как предательство». Если бы техасцы потребовали от него нарушить присягу, он бы отказался, вне всякого сомнения, и тогда первые залпы Гражданской войны прозвучали бы в Сан-Антонио, а вовсе не в чарльстонской гавани.
– И кто бы после этого дал ему командовать армией Конфедерации? – задумчиво протянул Деннис. – Да, теперь понимаю. Мелкий эпизод – медлительность курьера, везущего приказ, – и в результате силами мятежников руководит лучший тактик в армии. Выходит, тогда… – Он снова просмотрел список. – Ну да, выдвижение Теодора Рузвельта в вице-президенты было мелочью, которая привела к антитрестовским законам и другим прогрессивным реформам.
Луэллин выпустила в потолок облако дыма.
– Может быть, – неуверенно произнесла она. – Но почему тогда здесь не стоит его избрание в президенты? Знаете ли вы, что выдвижение Рузвельта в вице-президенты было на самом деле подстроено его политическими противниками, которые хотели нейтрализовать его, задвинув на тупиковую должность?
– Однако все сложилось несколько иначе, – заметил Деннис.
– Вот именно. – Профессор сложила листок и отдала его Деннису. – Пожалуй, это был как раз тот гвоздь, который, так сказать, удержался в подкове…
– Из-за убийства Мак-Кинли. Понимаю.
До сих пор Деннис считал историю чем-то незыблемым. Неизбежным. Но в изложении профессора Луэллин она представала не более чем сплетением невероятных совпадений, которые с таким же успехом могли повернуть ее в любую другую сторону. Гвозди от подковы. Он как будто долго рассматривал старинный собор, любуясь арками, шпилями и сводами, а затем угол освещения вдруг поменялся, и вся постройка чудесным образом преобразилась. Это было необычное ощущение, странное и волнующее, – увидеть хорошо знакомое в новом свете.