– Если ты была здесь, то почему всю последнюю неделю я играла в «Я вижу» только с голубями?
– Потому что мы тут сидим уже целую вечность. Двести двадцать шесть лет, два месяца, пять дней, три часа и пятнадцать минут. На что здесь смотреть?
Подумав секунду, Гранита отвечает:
– На голубей?
– Видите, что мне приходится выносить?! – восклицает Шпиц. – Застрять тут наверху, не имея возможности сдвинуться с места, и целыми днями выслушивать, как она повторяет: «Я вижу что-то на букву «г».
– Это всё замечательно, – говорит Клаус, – но меня больше интересует вчерашнее ограбление.
– О, я всё знаю, – говорит Шпиц. —Я сижу как раз над окном кабинета Громсвист. Она рвёт и мечет. И всё утро беседует по телефону с представителями страховой компании.
Клаус оборачивается к тебе:
– Если Громсвист застраховала свои экспонаты от кражи, ей положена выплата.
Ты делаешь запись в блокноте рядом с именем куратора Громсвист: «выплата по страховке» и «вероятный мотив».
– Как я понимаю, губка пропала между десятью вечера и полуночью, – говорит Клаус. – Кто был в здании в это время? – Куратор Громсвист, определённо, была, – отвечает Шпиц. – Она почти никогда не выходит оттуда. Даже оборудовала себе спальню рядом с кабинетом.
– А старший инспектор Дарка охранял выставочный зал, – говорит Гранита. – Его тяжёлое дыхание я узнаю везде и всегда.
– Он ни разу не отлучался от двери? – спрашивает Клаус.
– Незадолго до полуночи я слышала шаги в коридоре и звук спускаемой в унитазе воды, – говорит Гранита. – Так что разочек он кое-куда отлучался.
– А я слышала, как открывается и закрывается задняя дверь, – добавляет Шпиц.
– Когда это было? Можете назвать точное время?
– А что, мы похожи на тех, у кого есть часы? – огрызается Шпиц. – Это было после полуночи, потому что музейные часы уже пробили двенадцать раз.
– Вы не видели, кто это был? – спрашивает Клаус.
– Нет, – отвечает Шпиц. – У нас не самый удачный угол обзора.
– И большинство посетителей входит в музей через переднюю дверь, – говорит Гранита. – Кроме этой кошмарной Гретхен Барфли-Сьюэр. Она всегда норовит проскочить через заднюю дверь.
– Вы же сказали, что вам не видно, кто пользуется этой дверью, – хмурится Клаус.
– Нам не видно. Но слышно. А Гретхен к тому же всегда обзывается, – говорит Шпиц.
– Однажды она назвала меня каменной жабой, – сообщает Гранита.