На моей родине не найдется ни одного человека, который не слышал бы про те долгие годы беспросветной нужды. В графстве Даун тот период ирландской истории получил название Великий голод – An Gorta Mór на гэльском языке, на котором до самой своей смерти изъяснялась бабушка. «Великий», потому что его вспоминают даже не столько из-за нехватки продуктов питания, сколько потому, как чувствовали себя люди в те годы. Ими владело безысходное отчаяние. Они были истощены донельзя, сатанели от недоедания.
– Да, мне рассказывали про то страшное время, – ответила я.
Женщина полюбопытствовала, иммигрировала ли я в Америку со всей своей семьей.
Я подумала о своем брате Мейсоне. Он первым отправился за океан, помог мне здесь устроиться. Теперь он живет где-то в Канаде, с женщиной, в которую влюбился.
– Нет. Я одна.
– Одна? – изумилась моя попутчица. – Очень храбрый поступок. Вы ведь еще такая молоденькая!
Я улыбнулась: в иные дни мне казалось, будто я уже прожила несколько жизней, а в иные – будто и не жила вовсе, еще только жду, когда начнется моя жизнь. Или возобновится.
– Мне двадцать лет, – ответила я. – Почти двадцать один.
– У вас красивые скулы. И чудесные черные волосы, – продолжала женщина. – Я и не знала, что ирландцы бывают темноволосые. Думала, они все рыжие или белокурые.
А потом она поинтересовалась, что заставило меня отправиться из Нью-Йорка в Сан-Франциско.
Причин было много. Я назвала самую понятную:
– Замуж выхожу.
Моя попутчица меня поздравила и спросила, как зовут моего будущего мужа. А я вдруг осознала: мне страсть как хочется услышать подтверждение, что я предпринимаю вполне разумный, логичный шаг, учитывая, сколь суров и непредсказуем нынешний мир.
– Мистер Мартин Хокинг. Хотите взглянуть на его фото?
Женщина кивнула с улыбкой.
Я достала из сумочки фотографию Мартина, которую он прислал мне по почте. На нем костюм-тройка в тонкую полоску; волнистые волосы напомажены; аккуратно подстриженные усы частично прикрывают губы. Немигающий взгляд лучится обаянием, в котором я тонула всякий раз, когда брала снимок в руки. Фотографию я получила менее двух недель назад, но знала каждую черточку.
– Красавчик, ничего не скажешь! – воскликнула женщина. – А глаза какие поразительные. Будто смотрят прямо в душу.
– Он… он вдовец, недавно переселился в Сан-Франциско из Лос-Анджелеса. У него маленькая дочка, Кэтрин. Он зовет ее Кэт. Ей еще только пять лет. Мать девочки умерла от чахотки, так что ей несладко приходится.