Посмотрел на книгу, взглянул на библиотекаршу, вывернул все карманы. Почувствовал, как пот выступает у меня на шее, а щеки пульсируют. Лицо изменило цвет. Мне было так стыдно и огорчительно, что я готов был убежать и проплакать весь этот несчастный день, как вдруг библиотекарша шепнула мне подожди. После этого она исчезла за перегородкой.
И вернулась с книгой в руке.
– А читательский билет? – выпалил я. Но она пояснила, что для этой книги билет не требуется.
– Это вовсе не библиотечная книга. Она будет твоей. К то-то случайно принес ее с библиотечными и за целый год так и не пришел за ней.
Я отправился домой и сразу начал знакомиться с книгой. Читал со словарем, под одеялом, ночами, когда мать уже велела спать. Читал с начала, с конца и с любого эпизода в середине. Она стала для меня сокровищем. Хранил ее в картонной обувной коробке вместе с другими ценностями. Там были китайские и советские деньги, пластмассовый значок соревнований по йо-йо в супермаркете, наклейки моих одноклассников Минтту и Ристо, которые они обменяли либо из жалости, либо в качестве молчаливой поддержки, чтобы мой лист с картинками не закончился слишком быстро. Книга стала для меня якорем, я привязался к ней.
Лысый был легендарной собакой, намного сильнее Роя и, по крайней мере, такой же сильный, как Бак, Белый Клык или Балто. Я возвращался к книге вновь и вновь, в хорошие дни и особенно когда было плохо. Путешествовал с Лысым и его спутниками по ледяной пустыне, и это помогало.
Забывал школу, ее длинные коридоры с рядами вешалок, белые кирпичные стены и выщербленные от пинков двери. Забывал шайку Никканена, то, как они изо дня в день издеваются над Лого из-за его больших ушей. Прозвище Лого он получил потому, что был тоненький, как спичка, с оттопыренными ушами – немного напоминал логотип коммерческого банка «Осууспанкки»: два шарика и посередине вертикальная линия.
Я нырял в книгу – это была благодатная стихия для таких странствующих рыб, как я: всегда в пути – куда-нибудь, куда угодно, лишь бы подальше от этого паршивого провинциального городка.
Чем больше я углублялся в книгу, тем сильнее книга проникала в меня. Лысый взрастил во мне мечту, холил ее и лелеял, и, наконец, она стала такой огромной, что ее следовало воплотить в жизнь.
Арка ворот над дорогой была сооружена из прочного изогнутого сухостоя. Посередине раскачивалась металлическая табличка в форме ромба, напоминавшая салмиак