Кимми напряженно вглядывалась в окружавшее девочку пространство. Где же ее родители? – недоумевала она. Ей самой было запрещено одной выходить из дома даже на веранду, чтобы полить анютины глазки.
Не успела она решить, надо ли ей помахать в ответ или просто улыбнуться, девочка пожала плечами, что-то сказала собаке, раздвинула высокую траву и исчезла в ее зарослях.
На следующее утро Кимми проснулась, надеясь, что девочка вернется. Она подошла к окну и выглянула во двор – там только мышка бежала по гравию. Кимми оделась и снова посмотрела в окно: солнце поднялось чуть выше, но девочки не было. Утро тянулось целую вечность, и, когда в конце концов пришло время обеда, Кимми охватило беспокойство, она расщипала на кусочки свой бутерброд, понадкусывала все морковки и взлохматила себе волосы.
– Не болтай ногами, сиди спокойно, – сказала мама.
– Извини. – Кимми решительно уперла пальцы ног в линолеум. Малышка Стэйси стукнула своей обрезиненной ложечкой по подносу и загукала. – Можно я попробую ее покормить? – спросила она, заранее зная, какой будет ответ.
– Ты еще маленькая, моя дорогая.
– Ты как будто и меня все еще считаешь младенцем, – проворчала Кимми себе под нос.
– Это что еще такое, детка?
– Ничего.
Маленькая Стэйси внимательно за ними наблюдала, потом стала смеяться, смех перешел в пронзительный, радостный вопль, и она швырнула ложку на пол. Мама что-то запричитала, вроде как делая малышке выговор, и начала убирать со стола.
Вернувшись в свою комнату к тихому часу, Кимми сразу же подошла к окну, потянула за шнурок и до самого верха подняла жалюзи. Вот так! Именно так, как ей очень того хотелось, – девочка сидела на корточках сразу же за оградой. Увидев Кимми, она встала и теперь не просто махнула рукой, а стала жестикулировать обеими руками, явно приглашая ее выйти из дома.
А мне разве можно? Кимми отпустила шнурок, и жалюзи со стуком упали на подоконник. Она плюхнулась спиной на пол, чтобы подумать, и тут мама резко распахнула дверь в комнату.
– Тише, – сказала она, прижимая малышку к груди. – Что ты как ненормальная с таким грохотом шмякаешься об пол? Неужели не можешь тихо себя вести, пока я укладываю Стэйси? Или я слишком много прошу?
– Прости, мамочка.
Дверь затворилась, мама запела в соседней комнате колыбельную; когда она укачивала малышку, под ногами у нее поскрипывал пол. Кимми помнила то время, когда мама так укачивала ее и пела колыбельные ей. Когда-то она сделала маму такой счастливой, что потом та снова и снова пыталась родить еще ребенка, чтобы семья стала больше.