Спица выпустил из рук ворону и обратился к разложенным справа от него незаконченным рождественским украшениям. Всевозможные речные находки теперь были искусно склеены, спаяны и сшиты друг с другом, превратившись в изящные и в то же время крепкие причудливые вещицы. Он собрал их и развесил на себе – по несколько игрушек на каждый палец, уподобившись праздничному дереву, постоял так немного, а потом сложил все в пустующий деревянный ящик.
– Еще б сюды стеклянную бусинку да медную закорючку, ну да ладно, можно оставить до следующего-то года. – Он вытащил из-за верстака металлический поднос и положил сверху на деревянный ящик, как крышку. Потом перенес на него осколки горячего сокровища в надежде, что тепло разойдется по металлу, а вслед за ним согреются и его пальцы.
– Вот, – сказал он, вынимая серебряную жучью коробочку из кармана своего заплечного мешка. Внутри лежали восемь сонных жуков, пойманных Сорокой сегодня. Он достал одного из них и остановился, наблюдая, как тот расправляет лапки. А потом поцеловал его, попросил прощения и оторвал крылышки. – Угощайся, Сорока. Тока крылушки, чур, мои.
Пока птица наслаждалась завтраком, мальчик готовился к работе. По своему старинному, им самим заведенному обычаю Спица потянул за веревочку на шее, пока в просвете воротника не показался висевший на ней гладкий овальный камешек. Мальчик зажал его между пальцами и заглянул в дырочку в центре. Он невероятно дорожил этим камнем, потому что это была одна из первых совместных находок его и Па. Редкий куриный бог, как называл его Па.
– Послушай-ка мое дыхание, Сорока. Оно замедливается, кады я гляжу сквозь эту дырочку. Па говорит, что замедливается прямо даже само время, а он-то не дурак. – Спица прищурился и почувствовал, как в душе затихают волнения. Тревога за отца убывает. Узел в животе, который затягивается при каждой попытке заговорить, ослабевает. Комок в горле от цвета маминых слов, когда она извиняется, что обед похож на вчерашний, тает. В такие моменты он будто бы попадал в другой мир, лучший мир. Он опустил камешек обратно за ворот рубашки, сделал глубокий вдох и принялся за работу.
Прошло несколько часов, прежде чем Спица вытащил из кармана обрывок бумаги и изучил изгиб каждой цифры в числе 1864, которое записала для него мама. Он потер большим пальцем ручку своего новенького подсвечника – это была изогнутая вилка с широко разведенными зубцами, облепленная для пущей красоты морскими стеклышками, – и решил, где лучше сделать гравировку. Потом, набираясь храбрости, прошептал своим нервным пальцам пожелание удачи и взялся за дело.