– И это еще не все. Видишь, что здесь? – Она пробежалась пальцем по строчкам с более мелкими буквами. – Это имена и адреса погибших. Тех, кому предстоит погибнуть. Всего должно быть четырнадцать имен, я так понимаю. На отсутствующем фрагменте начертано последнее имя. – Она постучала по столу в том месте, где должен был лежать последний квадратный осколок. – Я знаю, потому что именно его нашел твой отец. И там в уголке была круглая печать с датой: тысяча девятьсот двадцать восемь. Это по-настоящему взволновало его и сбило с толку. А еще он был слишком, слишком любопытен. – Ее глаза остекленели.
– Он вернется, ну. Вот увидишь, точно, – сказал Спица и погладил маму по спине точно так же, как отец гладил его, обещая, что полоса невезения закончится и он сможет подсечь рыбку. – Па просто занят, строительство тама или еще что. Вернется – и закатим праздник, и пирог испечем, мам. О, пирог же!
Он покопался в сумке и достал новое угощение, которое Сорока скинула ему на колени перед тем, как он отправился домой. Развернул бумагу – он позаботился о сохранности подарка – и показал маме кусочек пирога. Тесто было пористым и желтым, и теперь, имея возможность получше рассмотреть его, Спица заметил сверху удивительную желтую глазурь. Пирог оказался еще теплым – несомненно, это металлические осколки сделали свое дело.
– Ешь, мам. Это от Сороки, свежее, тока сегодня испекли.
Он разделил кусок надвое грязными пальцами и протянул один маме. Та, наконец улыбнувшись, приняла его. А сам он сунул в рот палец с приставшей глазурью и вдруг, с исказившимся лицом, замахал руками, как птица.
Никогда прежде он не пробовал лимон.
– Мамины слова, они ж совсем без цвета, Сорока, – сказал Спица, сидя в своей сокровищнице и вертя в руках последнее подношение вороны – кусок теплого орехового хлеба. – Она мне раньше-то почему не рассказывала – говорит, такие тревоги мне пока не по зубам. Чую, я должен найти Па. Маме он нужен во как. – Спица посмотрел на свою собеседницу, пытаясь понять, есть ли необходимость добавлять, что и сам он очень нуждается в отце.
Сорока прыгнула Спице на колени. Он предложил ей крошку, поднеся прямо к клюву, но та лишь слегка покачала хвостом. Новый язык. Что она пыталась сказать?
– И я тоже. – Спица не знал, так ли это, но предположил, что, возможно, и Сорока скучает по его отцу. – Иди, разомни крылья, ну. Мне ж-то еще нужно сделать пару штук маме на продажу. Может, украшу те дверные ручки. – Птица послушалась, и мальчик вздохнул, желая прогнать собственное разочарование. Он знал,