Щурясь, Спица стал искать взглядом сквозь мутную пелену снега свой дом. Первый из пяти белых домов на Швейной набережной.
Дом ПРОПАЛ, и вместе с ним из груди Спицы пропало дыхание. На том месте стояло гигантское серое здание с несколькими рядами ступеней и солидными колоннами.
Сладкий запах хлебопекарни пропал.
Коричневый стук лошадиных копыт по брусчатке Интингтона и черный фабричный гул пропали.
Пропало все, что когда-то было ему знакомо.
Спица опустил взгляд: его птица, его ботинок. Вот и все знакомое и понятное, что есть вокруг. Он сгреб их в охапку, испытывая страх и отчаянное желание удержать то, к чему привык, – а потом снова выронил. Он обхватил руками голову и обернулся. Перед ним стоял Петельный мост. Те же пять арок, те же знакомые ему каменные блоки. Обычный, нормальный, ЕГО Петельный мост. Он снова повернулся лицом к берегу. Там все было неправильно: камни подпорной стены поднимались как минимум на два фута [4]выше, чем надо, вдоль дороги торчали необычные черные столбы, изогнутые и увенчанные фонарями, а еще высокие деревья, которых он раньше в глаза не видел.
«НАЗАД, НАЗАД, НАЗАД!» – кричал он самому себе. Он схватил ботинок и полез к проему над третьей аркой Петельного моста. Внутри, мгновенно поглощенный темнотой, он свернулся крошечным комочком в углу комнаты. Он сидел, крепко обхватив колени и заплечный мешок, и покачивался вперед-назад. Наверное, прошел не один час, а он все не обращал внимания на безумные попытки Сороки сдвинуть его с места и заставить посмотреть на полоску света, который лился сверху, оставляя круглое пятно на полу комнаты. Когда же свет перебрался на стену и начал затухать, он решился вылезти наружу, чтобы взглянуть в сторону дома. Десять раз он поднимался к отверстию и каждый раз видел одно и то же – его дома в помине не было. В угасающем вечернем свете он посмотрел на замерзшую реку, ища глазами Сороку.
– Сорока, ты где? – заорал он, высунувшись из лаза. Он снова и снова в диком страхе выкрикивал ее имя, звал то ее, то маму. И вот Сорока спикировала вниз, коснувшись крыльями его лица. Птица приземлилась прямо под Спицей и застучала лапами по льду, как будто призывая какого-нибудь червячка выползти на его поверхность.
Спица спустился. Он дышал так часто, словно только что пробежал целую милю