До трассы Москва – Ярославль пара километров просёлком.
С одной стороны чистое поле, с другой – заиндевеневший красавец лес. Кругом чистый (не городской) снег, он лежит ровным полотном, блестит и играет на выглянувшем из за облаков солнце.
Снег и слепит, и радует.
Такая кругом первозданная красота!..
Такой кругом покой и порядок…
А впереди, в каких-нибудь двадцати километрах лежит этот урбанизированный, рукотворный монстр, проглатывающий ежедневно миллионы и миллионы человеческих судеб, безжалостно высасывающий у глупых людишек всю их жизненную энергию, беспощадно перемалывающий неосторожно оступившихся.
Такой привлекательный…
Но такой коварный…
А люди, как те глупые мотыльки, что летят на пламя свечи и погибают в этом пламени, едут к нему и едут, кладут и кладут новые жертвоприношения на его алтарь… И как же мне не хочется быть одним из них, как мне не хочется остаток моей непутёвой жизни провести в этом сатанинском творении…
Мне всегда мечталось, что, выйдя на пенсию, сяду я у себя на даче (а ещё лучше в своём доме, в какой-нибудь глухой деревне) и буду, попивая душистый чай, перечитывать моих любимых Гоголя, Тургенева, Достоевского или вот Льва Николаевича… Кошка у меня на коленках будет урчать мне свою кошачью колыбельную, а верный пёс, свернувшись калачиком у моих ног, будет дополнять уютную картину моей старости… А когда «потянет», суну ноги в растоптанные кроссовки, выйду на двор, за углом дома опорожню мочевой пузырь, на обратном пути дёрну с грядки редиску, промою её в бочке с дождевой водой, в доме «накачу» стопку своей собственной наливки, закушу этой самой редиской и опять ноги к камину и за книгу…
Благодать!..
Ночью выйду на крыльцо за приготовленной охапкой поленьев, над головой звёздное небо и загадочная луна, белый туман бестелесной ватой стелется по грядкам, а вокруг таинственная тишина и величественный покой…
И соловьиные переливы из ближней рощи…
И кваканье глупых лягушек в соседнем пруде…
Благодать!..
Только ничего этого уже не будет.
За бестолково прожитую жизнь, за грехи мои многочисленные ссудил мне Господь вот такое послушание на мою старость: работать пока силы будут (и работу же подыскал вполне подходящую), работать каждый день, без всяких там выходных и отпусков, а когда сил совсем не останется – помирать в какую-нибудь богадельню… С одной стороны досадно, являясь отцом четверых детей доживать жизнь приблудным цыганом, а с другой… всё могло быть гораздо хуже («ведь заслужил же…»). Так что не мне жаловаться.