– Да нет, с чего это тебе могло показаться?
Ждёт ответа, но я молчу. Навстречу топают чемпионы по теннису, раскланиваются: «Добрый день». Пробежал быстро по комнатам, не в поисках Иры, а так всегда делаю после командировок – со всеми поздороваться. Её нет. Потом неотложные хлопоты, короткое обсуждение у начальства. На собрании отделения рассказываю, что привёз новое программное обеспечение, о котором было столько пересудов, и вот – оно у нас. Её опять нет. Коллеги из других институтов успели прослышать, трезвонят: «Как бы нам получить?» Хотя я предупредил своих: «Никому ни слова, пока не получим разрешения!» Поэтому и не говорю им, где нам дали.
Ребята не первый раз напоминают про обед:
– Может, принести?
– Нет уж, спасибо, начитан про места, где еду разносят.
В буфете пусто за столиками и на витрине.
– Если что-нибудь осталось, поем.
– Вы единственный, кто не ругается. Заранее не благодарите, вдруг не понравится.
Подбираю вилкой «что-нибудь». Вернулся. Всё так, как и было, обычная жизнь. Есть я или нет, что изменилось бы? Почти ничего. Кто заплакал бы всерьёз? Возьмут фото, как в пропуске, поставят в траурной рамке (я там, кстати или некстати, несоответствующе симпатичный). Генеральный соберёт всех и скажет, что отговаривал лететь, но для меня работа на первом месте. Приятели сядут в моём кабинете, достанут из сейфа запас; за добавкой будет бегать, и не один раз, скорее всего, Пётр. Тёзка напьётся, наплачется, из стульев ему лежанку сделают, чтобы не упал, под голову положат мой портфель (он удобный, я с ним в командировки ездил). Приедет мой бывший зам (он уволился год назад), отматерит всех: «Я бы такого не допустил», потом тоже напьётся. Девушки опечалятся, конечно, поохают; если Ира сильно расстроится, то будут допытываться: «Что у вас?» – «Ничего». Не поверят.
И тут она входит, кофточка та же, в которой была, когда я уезжал (запомнил).
– Сказали, что ты здесь. Привет. Я тоже не ела.
– Тоже и тебе возьму, наверное, осталось.
– Меня уже обрадовали новостью.
– Руководство галочку поставит, что внедрим новое, а мы столько работы на себя взвалили.
Ни к чему не обязывающий разговор сослуживцев, и она переходит к тому, что я жду.
– Выклянчила у наших машинное время. Подчищаю хвосты.
– Есть причина раздать долги? – Да что это я, в конце-то концов. Обиделся на то, что не встречает меня с цветами после случившегося? Хорошо, что она не знает. Почему вынуждаю её объясняться? Почему не спросил прямо? Чего боюсь, отказа? В молодости не боялся, правда, и поводов не было, всё получалось. А теперь заставляю переживать того, кого люблю, козёл.