Гром разрывал тишину, а яркие вспышки разрывали небо и устремлялись в землю, старательно пронзая и умертвляя очередного демона—предателя. Клинки вновь и вновь сталкивались, оставляя глубокие порезы, разрезая одежду, пронзая сущность. В глаза Небожителя попала кровь, вынуждая прикрыть левый глаз и пропустить прямой удар в грудину. Лезвие с бешенной скоростью приблизило Хао к земле, вырывая громкие крики отчаяния и безнадежности. Появившаяся пелена мешала смотреть на довольного демона, перерезанные каналы не позволяли боле подчинять потоки ветра. Он стал простым сосудом, из которого осталось вытащить лишь пилюлю. Сев на тело Хао и приблизившись к его лицу, демон со стоном слизал густую кровь, что смешивала в себе две могущественные ипостаси: Небожителя и Горного духа.
– Ты так отчаянно сражался, что не заметил, как давно пал, Владыка ветра.
– Не смей говорить, демон. Ты обязан молча сгинуть и не сметь трогать трехмирие.
– И кому же под силу остановить меня? Мм? Гуань—Юнь оплакивает свою прекрасную луноликую, Четыре стороны должны отбыть в свой неприятный мир, дабы продлить его существование ненадолго. А Юсюань. Где же ваш наследный принц, что обещал помочь?
– Замолчи, просто замолчи, демон.
– Или тебе не нравится облик мой? Вернуть истинную форму, Владыка ветра?
С трудом махая головой, Хао зажмурился, когда увидел то, как яркий свет обволакивал обезображенное тело, возвращая в трехмирие того, кто сбился с пути.
***
Хао резко поднялся, крепко хватаясь за шелковое покрывало. Пот медленно стекал по всему телу, а сердце билось так быстро, что начали болеть виски. Оглядываясь, Горный дух не сразу понял, где находился и почему так холодно. Простонав и упав обратно на постель, Хао прикрыл глаза рукой, надеясь не увидеть приснившееся, но волна боли со сна накатывала. Казалось, что раны, полученные в бою, вот—вот появятся на теле. Он не слышал ни единого звука, из—за окна еле—еле проскальзывал свет, а та, что вернулась совсем недавно, исчезла. Словно навеянная новым сном, Ли долго казалась Хао нечто пустым и неестественным. От неё прежней осталось только имя и внутреннее тепло. Хуа была отстраненной, с каждой пройденной луной она продолжала покидать их уютной дом и уходить во двор, где хорошо было видно ночное светило. Тонкие пальцы постоянно тянулись вперед, пытаясь поймать нечто невидимое, но, ощущая приближение Горного духа, Ли одергивалась, крепко обнимая себя руками.